Важными для исследования отдельных вопросов (в первую очередь этногенеза) являются языковые данные. Для освещения некоторых вопросов этого характера, а также истории культуры определенную помощь оказывают и этнографические материалы. Однако основными для воссоздания картины исторической жизни наcеления Грузии в периоды каменного века, энеолита, в эпоху бронзы и раннего железа, конечно, являются археологические материалы.
Несмотря на то, что основным источником истории Грузии в период господства на ее территории первобытнообщинных отношений (с древнейших времен до VI—IV вв. до н. э.) являются памятники материальной культуры, скудные письменные источники, дошедшие до нас из той эпохи, также оказывают некоторую помощь в воссозданиикартины исторической жизни того времени. В древневосточных (ассирийских, урартских, древнееврейских — Библия) источниках мы находим немало сведений о населении юго-западных районов исторической Грузии, а также об объединениях грузинских племен, существовавших в древневосточную эпоху в восточной и Малой Азии.
Ассирийские источники предоставляют нам ценный материал, в частности, о крупных малоазийских объединениях мушков и табалов, население которых, возможно, состояло (по крайней мере частично) из грузинских племен. По этим же источникам (надписи ассирийских царей Тиглатпаласара I, Салманасара III) можно сделать важные заключения по вопросу об уровне социального развития населения этих объединений.
О мушках и табалах, в частности об их хозяйственной деятельности и торговых сношениях с другими странами, важный материал содержится также и в Библии — сборнике древнееврейской литературы. О мушках и северном их соседе в VII в. до н. э. — объединении племен халиту (халдов) — определенные данные можно найти и в урартских источниках, например, в Адыльджевазской надписи урартского царя Руса II.
Особенно многочисленны в ассирийских и урартских источниках сведения о племенах, живших в юго-западной части исторической Грузии. Из них мы узнаем много ценного, в частности о двух крупных объединениях племен, живших в данной области — Диаухи (Даиаэни) и Кулха (Колхида), а также о других политических и этнических образованиях, существовавших в юго-западных районах исторической Грузии (Забаха, Иганиехи и др.). В этих же источниках мы находим весьма ценный ономастический материал, имеющий определенное значение при исследовании этногенетических вопросов.
Древневосточные источники по истории Грузии весьма малочисленны. По количеству их, конечно, нельзя сравнить с письменными памятниками греко-римской эпохи. Однако в некоторых отношениях они выгодно отличаются от последних, ибо при их использовании, как правило, мы не встречаемся со многими препятствиями, с которыми имеем дело при пользовании греко-римскими письменными материалами. Речь идет о таких моментах, как датировка того или иного сообщения, вопрос о том, к какой именно территории относится данное сообщение и отражает ли оно реальную обстановку или является легендарным, и т. д. Античные сообщения о Грузии и грузинских племенах нередко страдают этими недостатками. Зачастую рядом друг с другом, в одной плоскости, они дают легендарные и реальные сведения, данные, относящиеся к современной им и на несколько столетий более древней эпохе, и т. д. Древневосточные источники мало грешат этим: они содержат лаконичное изложение конкретных исторических сведений (конечно, от тенденциозности и преувеличений они вовсе не застрахованы), датируются довольно точно, и территория, к которой относятся их сообщения, хорошо известна (это наиболее характерно для урартских памятников). Ввиду всего этого сведения древневосточных источников по древнейшей истории Грузии, несмотря на их малочисленность, заслуживают пристального внимания.
Из письменных источников по истории древней Грузии весьма важными являются греко-римские источники. Наибольшую ценность они представляют, конечно, для более поздней, античной эпохи, однако частично в них можно найти материал и для суждения о более ранней эпохе. В этом отношении наше внимание привлекает прежде всего знаменитое древнегреческое сказание об аргонавтах; можно с древнейшей думать, что в древнегреческом сказании об аргонавтах нашли отражение величие и могущество реально существовавшего в то время колхского объединения. Кроме сказания об аргонавтах, в древнегреческой литературе в связи историей Грузии и вообще Закавказья обращают на себя внимание также и многочисленные сведения о вторжении скифов и киммерийцев в VIII—VII вв. до н. э. Крупное вторжение киммерийцев в Закавказье и на Ближний Восток из областей, лежащих к северу от Кавказского хребта (20-е годы VIII в.), произошло по т. н. Меоти-до-Колхидской дороге вдоль восточного побережья Черного моря. Оно, несомненно, сыграло большую роль в истории племен, живших в Восточном и Юго-Восточном Причерноморье.
В более позднюю эпоху сведения о Грузии и грузинских племенах в античных источниках становятся все более и более многочисленными. Но значительная часть этих данных не представляет большого интереса для древней истории Грузии. Многие из указанных сообщений происходят из одного и того же источника или являются повторением друг друга. Обыкновенно это голый перечень племен, живших на территории Грузии, или же эпизоды из мифов о Прометее и аргонавтах. Многократно повторяется сообщение о халибах как знаменитых металлургах, известных, в частности, обработкой железа и т.д.
Большая часть сведений греческих авторов относится к Западной Грузии, исторической Колхиде. Сведений об Иберии т.е. Восточной Грузии, намного меньше и относятся они, главным образом, к более позднему времени. Это и понятно, если вспомнить, что особенно интенсивные сношения греки имели с Западной Грузией (посредством греческих колоний и т.д.).
Как было уже отмечено выше, данные древнегреческих авторов страдают многими существенными недостатками. Нередко эти писатели, используя сведения совершенно разных эпох, отстоящих друг от друга зачастую на целые столетия, дают их в одной плоскости, в качестве описания существовавшего в их время положения. В сведениях греческих авторов, очень много сказочного, легендарного. Весьма сложным вопросом является также локализация упоминаемых ими племен и т. д.
Ценные сообщения о грузинских племенах имеются у греческих историков Гекатея Милетского (VI в. до н. э.) и Геродота (484 — 425). Они дают возможность судить о расселении грузинских племен, об их взаимоотношениях с государством Ахеменидов, об их вооружении, хозяйственной деятельности, некоторых обычаях и др. Ценные свидетельства некоторых грузинских племенах содержат и сведения Ксенофонта (444 — 354), в частности его «Анабасис». Ксенофонт в самом конце V в. до н. э. вместе с греческим десятитысячным войском прошел по территории, населенной разными грузинскими племенами. В данной области он упоминает много разных племен (кардухи, халибы, тибарены, таохи, фасианы, геспериты, скифины, макроны, колхи, моссиники, дрылы и т. д.). Он дает географические сведения, описывает греческие приморские или местные города и другие населенные пункты, говорит о хозяйстве и вооружении, о взаимоотношениях объединений местных жителей с держа вой Ахеменидов, греческими колониями и друг с другом.
Ценные сведения о торговых сношениях греков с населением причерноморских стран дает Полибий (приблизительно 205 — 120 гг. до н. э.).
Особенно важные сообщения о Грузии мы находим в сочинении «География» знаменитого географа и историка древности Страбона (приблизительно 64 г. до н. э. — 24 г. н. э.). «География» на территории Грузии называет немало областей, городов, рек, гор, племен. Особенно ценны сведения Страбона о хозяйстве и в особенности о социальном строе населения разных районов Грузии. В своих сообщениях о древней Грузии Страбон часто опирается на сообщения более древних авторов.
О Грузии, в частности о приморской части Западной Грузии, весьма важные сведения приводятся у Флавия Арриана, который в 131 г. н. э. совершил инспекционную поездку вдоль восточного побережья Черного моря и представил соответствующий отчет об этой поездке императору Адриану. Данные о Грузии, в основном, имеются в «Описании побережья Понта Евксинского» Арриана, в т. н. «Перипле ПонтаЕвксинского». Сведения Арриана являются исключительно ценными для изучения Западной Грузии той эпохи: особенно важны его сообщения о существовавших тогда на территории Западной Грузии политических образованиях, о сложившейся здесь в то время политической обстановке.
При освещении вопросов географии, этнического состава населения и т. д. весьма важным является «Руководство по географии» Клавдия Птолемея (II половина II в. н. э.). Важные сведения об Иберии и Колхиде содержат сочинения тех авторов, которые описывают войны Митридата VI, царя Понта, — Плутарх (46—120 гг.), Мемнон (I — II вв.), Аппиан (II в.), Кассий Дион (155 — 235 гг.) и др.
Много сведений о древней Грузии можно найти и в сообщениях латинских писателей. Немало из тех недостатков, которые присущи греческим авторам, характерны и для латинских писателей. Грузия в их сочинениях часто упоминается в связи с легендарными и мифологическими сюжетами, в частности в связи с мифом о Прометее и сказанием об аргонавтах. Сведения исторического характера часто являются повторением более древних материалов. По сравнению с ними намного большую ценность имеют, конечно, те сочинения, которые принадлежат современникам описываемых ими событий, о которых они хорошо информированы.
Из латинских писателей много сведений о Грузии содержат сочинения Помпония Мела (I половина I в. н. э.) и Гая Плиния Секунда (23/24 — 79 гг.), хотя немало из этих сведений позаимствовано из более ранних источников и встречается также у греческих авторов. Из латинских писателей весьма ценные данные по истории древней Грузии находим в сочинениях знаменитого римского историка Корнелия Тацита (приблизительно 55 — 117 гг.)—«История» (140—109 гг.) и «Анналы» (написано около 117 г.). Тацит — почти современник описываемых им событий; в то же время он опирается на большое количество первоисточников (например, протоколы заседаний Сената, оригиналы произнесенных речей, государственные документы и т. д.). Тацит широко освещает происходившую между Парфией и Римом борьбу и участие в этой борьбе Иберии и Армении. Сведения Тацита содержат много реалий, позволяющих судить о характере Иберийского политического образования, о характере власти тех, которых источники называют «царями Иберии». Наряду с сообщениями Страбона и эпиграфическими памятниками из Мцхета-Армази, сведения Тацита представляют собой важнейший материал, свидетельствующий о том, что Иберия являлась государственным образованием. В сочинениях Тацита привлекают внимание также сведения о восстании против Рима колхских племен под руководством Аникета, происшедшем в годы правления императора Веспасиана (69 — 79 гг.).
Из латинских материалов по истории Грузии можно назвать также дорожную карту второй половины IV в. н. э., известную в научной литературе под названием Тabula Реutingeriana. Она имеет особое значение, в частности, для изучения тех торгово-транзитных дорог, которые проходили по территории Грузии.
Сочинения греческих и латинских авторов, содержащие сведения о Грузии, изданы многократно, главным образом западноевропейскими учеными. Вместе со сведениями о других областях Кавказа, а также о скифах, киммерийцах и т.д., сведения о Грузии, извлеченные из сочинений греко-римских писателей и, наряду с греко-латинским текстом, снабженые русским переводом, опубликованы акад. В. В. Латышевым в его знаменитом сборнике «Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе» („Scythica et Caucasica’’), изданном в 1893 — 1906 гг. Наряду с сообщениями античных греко-римских источников по истории древней Грузии не лишены интереса также и более поздние, византийские источники. Они порой содержат сведения о более ранних событиях, но вместе с тем и описания современных византийским авторам событий часто ретроскопически можно использовать для восстановления более древних явлений. Особенно ценными являются эти сведения (а также засвидетельствованные в них ономастические данные) для суждения по этногенетическим вопросам: по вопросу об этническом составе населения древней Грузии, о некоторых процессах этнической консолидации, имевших место в древней Грузии и т. д. Большая работа по выявлению и изучению сведений византийских источников о Грузии проведена С. Г. Каухчишвили. Им опубликовано несколько томов серии «Сведения византийских писателей о Грузии» («Georgica»), содержащих соответствующие тексты византийских авторов на языке оригиналов, грузинские переводы с комментариями.
Ценный материал по истории античной Грузии дают нам также древнеармянские источники. Историки соседней Армении во многих случаях, конечно, были лучше информированы о Грузии, чем греческие и латинские авторы. К сожалению, памятники армянской исторической литературы имеются начиная лишь со сравнительно поздней эпохи (с V в. н. э.). Немало интересных сведений о Грузии находим мы у древнеармянских писателей: Фавстоса Бузанда, Моисея Хоренского, в армянской географии VII в.
Из местных источников в первую очередь следует назвать открытые в Грузии арамейские, греческие и еврейские эпиграфические памятники. Особенно большое значение для изучения общественно-политического строя Иберии (Картли) в эпоху античности имеют надписи, открытые в конце 30-х — начале 40-х гг. текущего столетия на территории Мцхета-Армази. Употреблявшийся в них своеобразный вид арамейского письма Г. В. Церетели, расшифровавший его, предложил именовать «армазским письмом». Из этих памятников особое внимание привлекают два памятника. Один из них является двуязычной греко-арамейской надписью, высеченной на базальтовой стеле, другой же — четырнадцатистрочной арамейской надписью на камне. Оба эти камня были использованы в Армазском некрополе в качестве строительного материала для могил более позднего времени.
Четырнадцатистрочная арамейская надпись датируется второй половиной I в. н. э., а греко-арамейская билингва, очевидно, принадлежит ко второй половине II в. н. э.
Из того же Армази, а также из некоторых других мест, в частности из с. Бори (Шорапанский район), мы имеем на разных предметах краткие надписи, упоминающие того или иного питиахша. Надпись из Бори особенно интересна тем, что подтверждает сообщение древнегрузинских летописей о распространении власти иберийских царей на определенную часть Западной Грузии.
Из греческих надписей, найденных в районе Мцхета, особенно интересными являются две надписи. Одна из них найдена в 1938 г. в Самтаврском некрополе, относится к IV—Y вв., представляет собой эпитафию и интересна тем, что упоминает главного художника и зодчего (по-видимому, столицы ⎯ города Мцхета), некоего Аврелия Ахолиса. Другая греческая надпись открыта в 1867 г. недалеко от Мцхета. Она высечена на строительном камне в 75 г. н. э. и повествует об «укреплении стен» столицы Иберии римлянами. В надписи названы несколько представителей царского дома Иберии, и она дает определенный материал для суждения по вопросу о наследственности иберийского престола, а также предоставляет в наше распоряжение данные для проверки достоверности царских списков Иберии, сохранившихся в древнегрузинских хрониках. Древние греческие надписи из Мцхета опубликованы С.Г. Каухчишвили, а также Т. С. Каухчишвили. Надпись, найденная в 1867 г., неоднократно публиковалась разными исследователями.
В районе Мцхета обнаружены и еврейские надписи. Они относятся к IV—V вв. н. э., представляют собой эпитафии и зауживают внимания, в частности, тем, что подтверждают правильность сообщений древнегрузинских источников о существовании в древности во Мцхета еврейской колонии.
Наконец, нам следует остановиться на тех местных источниках по истории древней Грузии, которые составлены уже на грузинском языке. Среди них, в первую очередь, надо отметить исторические сочинения, посвященные описанию интересующей нас эпохи. Таковы, в частности, хроника «Мокцевай Картлисай» («Обращение Грузии») и вошедшее в древнегрузинских летописей «Картлис цховреба» («История Грузии») сочинение, посвященное древнейшему периоду истории Грузии.
а) «Мокцевай Картлисай». Данный памятник состоит из двух частей. В первой повествование начинается рассказом о приходе Александра Македонского в Картли. Далее следует список картлийских царей до Мириана (начало IV в.), причем в отношении некоторых из этих правителей говорится и об их деяниях (как правило, о строительной деятельности). Затем идет краткий рассказ об обращении Картли в христианство при царе Мириане, за которым вновь следует список правителей (царей или эриставов) Картли, а также — картлийских католикосов, начиная с IV в. и вплоть до 40-х гг. VII в. И здесь встречаются лаконичные упоминания о важных событиях той эпохи. И, наконец, идет голый список правителей и католикосов Картли с середины VII в. до конца IX в.
В этой части «Мокцевай Картлисай» трудно видеть памятник лишь IX в., хотя окончательная редакция ее, несомненно, относится именно к этому времени, о чем свидетельствует хотя бы то обстоятельство, что список правителей и католикосов Картли в ней доведен до конца IX в. Следует обратить внимание на тот факт, что основной текст в данной части оканчивается 40-ми гг. VII в. и для последующей эпохи, вплоть до конца IX в., имеется лишь голый список правителей и католикосов Картли, который вполне мог быть поздним дополнением. Имевшиеся здесь анахронизмы (например, упоминание о Багдаде и т. д.) также могут принадлежать к поздним вставкам, произведенным редактором IX в. Поэтому не лишено правдоподобия высказанное в научной литературе мнение, что первоначальная редакция хроники относится, возможно, к VII в. Мы в этом случае подразумеваем лишь первую часть «Мокцевай Картлисай» — историческую хронику. Нет никакого сомнения в том, что первоначально она составляла вполне самостоятельное произведение и лишь позже была механически присоединена к сборнику легенд о Нино — просветительнице Грузии (вторая часть памятника). Именно первая часть «Мокцевай Картлисай» и интересует нас как источник по истории древнего, дохристианского периода истории Картли. Однако и в отношении этой части (ей можно дать название «Исторической хроники» сборника «Мокцевай Картлисай») встает перед нами сложный вопрос об отдельных ее составных частях и тех источниках, на которых она основывается.
Составитель этой «Исторической хроники» пользуется несомненно древними материалами. В хронике имеется полный список правителей, а для более поздней эпохи (IV в. и следующие) и католикосов Картли. Данный материал (в частности список картлийских царей) контролируется многими местными и в особенности иноземными (греко-римскими, древнеармянскими и др.) источниками, в результате чего выясняется, что, несмотря на отдельные неточности и искажения, перед нами надежный, достоверный исторический материал. Это же указывает на наличие древней местной (причем письменной) традиции, нашедшей отражение, между прочим, и в «Исторической хронике» «Мокцевай Картлисай».
Наряду с царскими (и др.) списками в этой же хронике имеются лаконичные сообщения о тех или иных важных событиях. Сведения эти имеют конкретный характер: это указания на строительство крепостей и воздвижение идолов (языческих святилищ), городов и христианских церквей, конкретные факты взаимоотношений с соседними государствами — Ираном, Византией. Данные сведения, несомненно, также основаны на хорошо информированной местной (частично, может быть, и иноземной) письменной исторической традиции. Это можно сказать и о некоторых моментах даже в той части хроники, где речь идет о деятельности св. Нино. Так, события, связанные с насаждением среди горцев христианства огнем и мечом, переданы здесь в столь характерных чертах и носят такую печать достоверности (Описание, с. 715—717), что данное описание, вне всякого сомнения, должно исходить от современника или же от лиц, ближайших к современникам описываемых событий.
Составители списков правителей и католикосов Картли с приписками об их строительной деятельности, а также авторы исторических хроник, из которых извлечены сведения другого характера, судя по характеру сообщаемых ими сведений, пользовались древней письменной исторической традицией или же информацией современников описываемых событий. О достоверности этой традиции свидетельствует совпадение ее данных со свидетельствами других источников всякий раз, когда подобное сличение становится возможным.
В начальной части «Мокцевай Картлисай», очевидно, нашли отражение и некоторые устные предания.
б) «Картлис цховреба». «Картлис цховреба» — «Житие (история) Картли (Грузии)» — свод древнегрузинских летописей. Цель составителей этого сборника более ясна: последовательное изложение истории Картли (Грузии). Изучение данного сборника имеет длинную историю. Исследователями доказано, что к XII в. данный сборник оканчивался сочинением «История Давида Строителя». Это подтверждается хотя бы тем, что именно этим сочинением оканчивается текст «Картлис цховреба» в древнеармянском переводе XII в., дошедшем до нас в рукописи уже XIII в.
Вопрос о составных частях этого сборника, их авторах и времени их составления является весьма сложным. В научной литературе на этот счет высказано немало противоречивых мнений, причиной чего является неясность имеющихся в самом тексте приписок о составителях отдельных частей сборника и недостаточность проведенной работы по языково-стилистическому и литературно-историческому анализу памятника. В том месте, где летопись касается правления царя Арчила (первая половина VIII в.) в сборник включено краткое сочинение «Мученичество Арчила». Перед ним имеется приписка, что это «Мученичество Арчила», а также «Житие (историю) царей» и обращение Картли, совершенное св. Нино, описал («агцера») Леонтий Мровели (КЦ, 224). Однако после «Мученичества Арчила» имеется уже другая приписка, что «книга эта истории грузин (картвелов) до Вахтанга [Горгасала, царствовал во II половине V в.] писалась время от времени. С царя Вахтанга же до сего места описал Джуаншер Джуаншериани, муж племянницы св. Арчила, родственник Реви, сына Мириана. Отныне последующие поколения пусть опишут то, что увидят...» (КЦ, 248).
На основании этих приписок И. А. Джавахишвили полагал, что Леонтий Мровели был, очевидно, автором довахтанговской части сборника. История Вахтанга и последующего периода вплоть до Арчила принадлежит Джуаншеру, а «Мученичество Арчила» — вновь Леонтию. Последнего он считал автором XI в. Джуаншер, по его мнению, также автор XI в. Вслед за «Мученичеством Арчила», как полагал И. А. Джавахишвили, начиналось новое сочинение анонимного автора, в котором повествуется история Картли от кончины царя Арчила (VIII в.) до конца царствования Баграта IV (начало XI в.).
К.С. Кекелидзе при решении этих вопросов на первый план справедливо выдвигает языково-стилистический и литературно-исторический анализ памятника. На основании такого анализа он приходит к выводу, что первому автору — Леонтию Мровели, принадлежит вся начальная часть летописи, включая историю Вахтанга Горгасала; перу же Джуаншера — вся послевахтанговская история, вплоть до конца царствования Баграта IV (начало XI в.). Обоих авторов К. С. Кекелидзе как и И. А. Джавахишвили, считает писателями XI в.
Авторство Леонтия Мровели, кроме противоречащей приписки (см. выше), ставится под сомнение также и одним из вариантов приписки о нем, сохранившейся, правда, в довольно поздней рукописи (теймуразовской; переписана в 1700 — 1705 гг.). Здесь говорится, что означенные сочинения «описал (ÀÙßÄÒÀ) Леонтий Мровели и сейчас описал Иоане Деканози». Ясно, что составитель подобной приписки не рассматривал ни Леонтия, ни Иоане в качестве авторов, так как не было необходимости заново сочинять уже сочиненное. Ясно, что «агцера» здесь и, вероятно, вообще в этой приписке употребляется не в смысле «сочинять». Это слово в древних рукописях употреблялось также и в значении «переписать». В качестве примера можно указать на приписку к древнейшему списку «Картлис цховреба» — списку царицы Анны, в котором переписчик говорит, что ему было приказано «агцера» этих книг.
К сказанному следует добавить и тот интересный факт, что древнеармянский перевод «Картлис цховреба» приписку о Леонтий не приводит, очевидно, здесь, как и в приписке с упоминанием Иоане Деканози, Леонтий не рассматривался как автор-составитель, и поэтому упоминание о нем было опущено (приписка о Джуаншере здесь имеется).
В интересующей нас части летописи ясно выделяются три ее основные составные части. Пространная история Вахтанга ясно носит черты отдельного произведения. В «Истории Вахтанга» мы находим следы использования некоторых таких источников, которых не видно в предшествующей части. Кроме того, имеется ряд других фактов, указывающих на ее отличие от предшествующей части (довахтанговский, скорее домириановский период). Для последней характерна резко выраженная арменофильская тенденция, которую мы не находим в «Истории Вахтанга». Кроме того, наблюдается имеющее глубокий смысл различие в употреблении некоторых географических терминов. Например, арменофильской части не известно употребление термина «Абхазети» (Абхазия). В одном единственном месте (КЦ, 38), где этот термин встречается (скорее это поздняя вставка), — «Абхазети» фигурирует рядом с «Эгриси» (основная часть Западной Грузии), в то время как с VIII в. «Абхазети» постепенно входит в обиход в качестве обозначения территории всей Западной Грузии. В «Истории Вахтанга» мы уже встречаемся с таким фактом: здесь говорится, например, о захвате Вахтангом крепостей Абхазети вплоть до Цихе-Годжи (КЦ, 157), т. е. древней столицы Эгриси.
Кроме этих двух исторических сочинений (1-го — арменофильского сочинения, посвященного древнему периоду, и 2-го — «Истории Вахтанга Горгасала»), в этой части «Картлис цховреба» можно выделить в качестве отдельного произведения пространный рассказ об обращении Картли в христианство, почти дословно взятый из сборника «Мокцевай Картлисай».
В настоящее время нас интересует лишь первая из этих трех составных частей — арменофильское сочинение. Исследователи (К. С. Кекелидзе, П. И. Ингороква) указывают на ряд признаков, говорящих в пользу довольно ранней датировки этого сочинения. Считается, что после первой четверти VIII в., когда армяно-грузинские церковные взаимоотношения сильно обострились, вряд ли можно было допустить появление сочинения со столь резко выраженной арменофильской тенденцией. Отсутствие термина «Абхазети» также указывает на ранний период и т. д. Конечно, этот памятник дошел до нас вовсе не в первоначальном виде, а в более поздней редакции.
Основным вопросом для нас является следующий: какова ценность как исторического источника по истории древней Грузии того арменофильского сочинения, на котором основан рассказ «Картлис цховреба» о древнейшем дохристианском периоде истории Картли.
И. А. Джавахишвили полагал, что источники, которыми пользуется составитель хроники, лишены всякой исторической ценности и поэтому это сочинение для древнейшей истории грузинского народа в качестве надежного материала почти непригодно. Несмотря на подобное общее заявление, И. А. Джавахишвили считал заслуживающим внимания целый ряд сообщений летописи (так, например, сведения об институте «мамасахлисов», о языческих верованиях грузин, данные по исторической географии и т. д.).
По мнению К. С. Кекелидзе, историческое значение данного сочинения весьма незначительно; оно более интересно как литературное произведение, сохранившее древнейшие образы народного эпоса. Акад. К. С. Кекелидзе провел значительную работу по изучению древнейших частей «Картлис Цховреба», по установлению техисточников, на которые они опираются. Известная работа в этом направлении проведена также и П. И. Ингороква.
В связи с тем, что некоторые сведения древнегрузинской летописи (устройство государственного управления в Картли наподобие «царства Персидского», распространение здесь шести разговорных языков) находят подтверждение в новых эпиграфических материалах из древней Грузии, Г. В. Церетели ставил вопрос о пересмотре излишне скептического отношения (проявляемого, в частности, И. А. Джавахишвили) к наративным историческим источникам.
В историческом сочинении, посвященном древнему периоду истории Грузии (Картли), вошедшем в сборник «Картлис цховреба», использованы разные источники. В частности, чувствуется использование народных сказаний, исторической хроники «Мокцевай Картлисай», иранского эпоса и армянской устной или письменной исторической, традиции.
На народные сказания опирается сочинение при повествовании о первом царе в Мцхета — Азо, сыне царя Ариан-Картли, об основателе царской династии Фарнавазе и первых Фарнавазианах. Конечно, эти народные сказания подвергнуты определенной литературной книжной редакции. Присутствие элементов народных сказаний чувствуется также в рассказах о двух выдающихся правителях древней Картли — о царях Фарсмане Квели и Амазаспе.
«Картлис цховреба» пользуется также, безусловно, хроникой «Мокцевай Картлисай»; при этом чувствуется, что в руках авторов были лучшие, чем дошедшие до нас, списки этого памятника. «Картлис Цховреба» почти без изменений заимствует царский список «Мокцевай», приводит все данные в отношении деятельности тех или иных правителей Картли, которые имеются в «Мокцевай».
Широко использованы в сочинении также данные иранского эпоса, нашедшего свое окончательное оформление в знаменитом «Шахнаме» Фирдоуси. При этом явно видно, что автор пользуется не сочинением Фирдоуси, а теми предшествующими ему памятниками, которые легли в основу «Шахнаме».
Очевидным является также использование, притом в довольно широком масштабе, армянской исторической традиции. Имеются в виду такие части интересующего нас сочинения, как рассказ о предках грузинских и соседних с ними племен, о борьбе этих предков («таргамосианцев») под водительством этнарха армян Гаика с Белом (resp. Нимрудом). Использование армянской традиции налицо и при описании борьбы разных претендентов на картлийский престол при поддержке персов и армян (от царя Фарнаджома до Адерки — КЦ, I, 23—43). Та же армянская традиция является источником при описании войн между Картли и Арменией (КЦ, 1,44—50). Многое перечисленное выше представлено и в «Истории армян» Моисея Хоренского, однако прямого заимствования из этого сочинения явно нет. Видно, «Картлис цховреба» опирается на устные и письменные армянские материалы, которые легли в основу повествования самого Моисея. И это обстоятельство может косвенно указывать на правомочность более ранней датировки интересующего нас сочинения. Кроме того, факт преобладания в этом сочинении материала, заимствованного из армянских источников, явно выраженная арменофильская тенденция данного грузинского сочинения указывают, что она возникла в среде, кровно заинтересованной в армяно-грузинском единстве, притом под гегемонией армянского элемента. Такую вряд ли можно обнаружить в X—XI вв., когда гегемония грузинских политических образований является уже твердо установившимся фактом. Поэтому и этот факт, по нашему мнению, указывает на более раннее (VIII—IX вв.?) возникновение сочинения «Картлис цховреба», посвященного древнейшему, дохристианскому периоду истории Картли. Конечно, в дошедшем до нас виде это сочинение может носить следы и более поздней редакции.