«Лукаво преступил пределы и приложил
дом к дому и поле к полю, и у слабейших исхитил долю их, и стремился к совершенному
бессоседию, как бы да одному мне жительствовать на земле»
Св.царь Давид Строитель. «Канон покаянный»

Свидетельство великого деятеля рассматриваемой эпохи о самодержавной природе его царской власти, которая сохранялась и во времена царицы Тамар и ее наследников, делает излищним суждения о политическом статусе Армении, вошедшей в состав Грузинской централизованной монархии, которые нередко можно встретить в армянской историографии. Но, поскольку в ряду общих проблем истории Грузии и Армении, к вопросу «статуса Армении» армянских историков привели попытки пересмотра этническогопроисхождения Мхаргрдзели и преувеличенные оценки исторического значения их роли в Грузинском государстве, мы вынуждены, первым долгом, рассмотреть историю этого славного рода.
Царевич Вахушти в списке древних грузинских князей называет Мхаргрдзели на девятом месте, и следовательно считает их принадлежащими истории грузинских феодальных родов. На основании данных грузинских и армянских источников, М. Броссе специально изучил историю рода Мхаргрдзели и связал их с общим прошлым самоотверженных деятелей и служителей Грузинского царства. При этом примечательно, что назвал этот род «Мхаргрдзелидзе». После этого долгое время воспроизводились данные и выводы М. Броссе. Вопрос о Мхаргрдзели не стоял перед грузинской и армянской историографией и в начале XX века, поскольку существующие источники и исследования делали совершенно явной принадлежность Мхаргрдзели, с культурно-исторической точки зрения, грузинскому миру и государственности. Лишь в 40-х гг. XX в., когда изыскания по поводу этнической принадлежности Мхаргрдзели в армянской историографии были положены в основу определения статуса Армении, вошедшей в состав Грузии, распространение высказанных по этому поводу соображений получило широкий характер и появились ненаучные утверждения, тогда и в грузинской историографии естественно возникла проблема Мхаргрдзели.
На развивавшиеся в тогдашней советской историографии негативные явления «исторического ликвидаторства» первым в 1947 г. откликнулся акад. С. Джанашиа своим известным научно-критическим исследованием «Об одном примере искажения исторической правды». Его поддержали И. Цинцадзе и В. Дондуа. После опубликованнной в 1953 г. критической рецензии В. Дондуа (см. «Мимомхилвели», № 3), вопроса о Мхаргрдзели из грузинских исследователей уже никто не касался. Лишь к началу 70-х годов, в ответ на искажение фактов и тенденциозной литературы, в нескольких газетных и журнальных статьях прозвучал голос протеста (Ш. Месхиа, М. Лордкипанидзе, А. Бакрадзе). А в 1979 г. вышла солидная работа Ш. Месхиа, в которой на основании скрупулезного и всестороннего рассмотрения исторических первоисточников, автор ответил на все главные вопросы, связанные с историей рода Мхаргрдзели. Эта работа и сегодня остается одной из основных опор в научном споре по указанному вопросу. А выдвижение новых аргументов и попытки модернизации старых концепций все продолжаются.
Исследователи истории Закавказья с самого начала не связывали историю рода Мхаргрдзели с вопросом определения статуса Армении, вошедшей в состав единой феодальной Грузинской монархии. Исследования производились с целью установления генеалогии Мхаргрдзели, поскольку представители этого рода непосредственно олицетворяли собой высшую администрацию Грузинского царства в этой части исторической Армении. Многие представители старшего поколения армянских историков (М. Чамчян, М. Алишан, Е. Лалаян, Ас. Шахназарян и др.) не настаивали собственно на армянском происхождении рода Мхаргрдзели. Даже Яков Манандян, у которого, кажется, впервые встречаем термин «Захаряны», считал его курдским по происхождению.
Армянская историография 30-х гг. XX в. уделяет сравнительно меньше внимания выяснению происхождения Мхаргрдзели, нежели определению значения их деятельности в истории Армении, что естественно вызывало потребность во всестороннем изучении юридического или фактического политического положения находившейся под контролем Мхаргрдзели части Армении. Тем более, что своеобразное восприятие грузино-армянских взаимоотношений армянскими источниками XII-XIII веков, пронизанными ностальгией по государственной жизни, в значительной мере способствовало созданию желательной исторической картины в обход реального состояния.
Первым, кто увязал деятельность Мхаргрдзели с политическим статусом армянской части Грузии, был, по-видимому, известный историк Лео (Аракел Бабаханян). Подобный подход к проблеме он проявил в работе «История епархиальных духовных училищ Карабаха», изданной на армянском языке в Тбилиси в 1915 г., где высказано соображение о создании Мхаргрдзелами в северной Армении «сети княжеской федерации». По его словам, опиравшаяся на родственные взаимоотношения общность и связи спасалара Захария с сильным грузинским царством позволили ему занять всю Араратскую область с городом Ани (Аниси), а также – множество других армянских земель и тем «как бы возродить армянскую независимость в более широком в этом случае измерении, нежели в эпоху Багратуниев». Таким образом ясно, что отношения Мхаргрдзели и вверенной им для управления грузинской провинции с центральной властью Лео сводит к союзу Армении с Грузией.
Проф. Л. Меликсет-Бек, по понятным причинам (по роду своей деятельности он фактически одинаково принадлежал к обеим историографиям), выбирает между двумя точками зрения несколько половинчатую, компромиссную позицию. По его мнению, «в конце XII – в начале XIII вв., т. е. примерно в эпоху царствования Тамар и ее наследников, Мхаргрдзели были фактическими хозяевами всей Армении в целом и т. н. «северных краев» в частности. Во всяком случае, сами Мхаргрдзели считали себя наследниками армянских царей, хотя в действительности они были наместниками грузинских царей в «Северной Армении».
Леон Меликсет-Бек, с одной стороны, признает политическую гегемонию Грузии в Армении, а с другой стороны, чрезмерно преувеличивает возможности грузинских высокородных сановников в присоединенной стране. Впоследствии эту точку зрения не разделяла ни одна из спорящих сторон.
Наиболее четко, по сравнению с предшественниками, выразил свою позицию один из самых авторитетных представителей армянской историографии Я. Манандян, когда в своем трехтомном «Критическом обзоре истории армянского народа» главу, специально посвященную Мхаргрдзели, назвал «Восстановление Армении под суверенитетом Грузии». В данной главе получила дальнейшее развитие ранее, в 1930 г., им же высказанная мысль о том, что в эпоху царицы Тамар «...почти вся Армения была покорена ее полководцами Захарией и Иванэ Мхаргрдзели и под властью этого нового княжеского рода феодальная Армения была вновь восстановлена как вассальная область Грузии».
Думается, все-таки, что решающее влияние на формирование армянского взгляда на происхождение и роль Мхаргрдзели в истории Грузии и Армении оказали труды Сурена Еремяна. Свой взгляд на вопрос С. Еремян представил еще в изданном в 1944 г. научно-популярном очерке «Амирспасалар Захария Эркайнабазук». Свое отношение к происхождению Мхаргрдзели автор выказывает уже в заглавии, когда переводит на армянский грузинское родовое имя и тем самым придает вельможе грузинского царя облик армянского властителя. Выдвинутые в этом очерке основные положения позднее он повторил в более обобщенном виде и в других работах, в том числе, изданных в Ереване в 1951 г. учебных пособиях. А в отдельных статьях в закавказских и всесоюзных изданиях развил еще более радикально. Обойдя стороной сведения армянских же историков – Киракоса Гандзакеци и Вардана о курдском происхождении Мхаргрдзели, С. Еремян, не указывая источников, заявляет, что их фамилия – Захарян и происходит она от имени вассала амирспасалара царя Давида Строителя и правителя Ташир-Дзорагета Иванэ Орбели – Захарии старшего, владетеля Хожорны. Исходя из этого, он считает армянскими и другие ответвления рода Мхаргрдзели, в частности, Гагели и Тмогвели .Подобным этническим преобразованием Мхаргрдзели и безмерным преувеличением политического значения их деятельности в грузинской и армянской истории автор постепенно подготавливает читателя к убеждению в возможности особого статуса армянской части Грузии. По утверждению С. Еремяна, амирспасалар царицы Тамар Захария заправлял не только внутренними военными делами, но от имени Тамар проводил и внешнюю политику, одним словом, был фактическим правителем царства. Более того, Тамар якобы оказалась под властью всесильных братьев – Захарии и Иванэ «Долгоруких» (т. е. Мхаргрдзели). Основываясь на подобных утверждениях, автор думает убедить читателя в достоверности своего основного положения, согласно которому армянские территории, вошедшие в состав Грузии в XII в., оказались в руках «Захарянов» и были настолько независимы от центральных властей, что грузинские цари даже не собирали с этих территорий податей. При этом автор обходит молчанием сведения грузинских источников, ничего не говорит о том, на каких условиях владения были отданы эти земли Мхаргрдзели.
При обсуждении политической роли Мхаргрдзели и статуса северной Армении в армянской историографии прослеживается примечательная особенность: отсутсвие четко сформулированной единой точки зрения по этому вопросу. Idée fixe «независимости» претерпевает качественные изменения от работы к работе и от автора к автору. То же самое наблюдается и в работах С. Еремяна. В 1951 г. он писал: «Освобожденные Грузией при активном участии армян территории вошли в состав Грузинского государства, пользуясь полным внутренним самоуправлением и налоговым иммунитетом». А два года спустя, он превратил эти армянские провинции Грузии в вассальные государства, а Мхаргрдзели, кроме налогового, приписал и судебный иммунитет и объявил их «наследственными верховными правителями» этого края. Таким образом сформировалась, по его мнению, целая сеть вассальных армянских княжеств Грузии, у истоков которых стояли т. н. Захаряны. К сожалению, эволюцию своих взглядов он (С. Еремян) не подкрепил новыми материалами или исследованиями. А в изданной в 1957 г. работе он писал: «В Закавказье в XII в. устанавливается период политической гегемонии феодальной Грузии, с которой была объединена Северная Армения». Несмотря на неяс- ность высказывания, думаем, эта точка зрения в определенной мере противоречит прежним постулатам автора.
Так называемую «независимость» армянских провинций, вошедших в состав Грузии, возводят на значительно более высокий уровень А. Арутюнян и С. Погосян в школьных учебниках истории. Армения здесь не является ни составной частью Грузинского государства, ни его вассалом. По утверждению А. Арутюняна, роль Грузии была ограничена лишь поддержкой восстановления политического существования Армении. Подчинение «Армении Захаридов» Грузии было номинальным и выражалось только в обязательстве в случае необходимости выделять вспомогательное войско и бороться против внешних врагов Грузии.
Эта точка зрения воспроизводится и в книге Н. Токарского.
Вопрос о Мхаргрдзели и связанная с ним проблема статуса «Северной Армении» более или менее исчерпывающе рассматривается в изданной в 1964 и 1969 гг. на армянском и русском языках книге Л. Бабаяна «Социально-экономическая и политическая история Армении в XIII XIV вв.». Непосредственно рассматриваемому вопросу в книге посвящены две главы, но разговор на эту тему продолжается местами и в последующих главах. Автор пытается подкрепить свою мысль новыми аргументами, сведениями из грузинских источников и мнениями, высказанными некоторыми грузинскими историками.
В отличие от своих предшественников, Л. Бабаян предлагает иную редакцию возникновения «Захаридской Армении». По его словам, во время «наместничества» (автор в данном случае путает «порубежничество» с «наместничеством») Мхаргрдзели якобы объединили армянские феодальные силы и создали армянские военные подразделения в системе грузинской армии, что, как оказывается, определялось их собственными большими политическими планами. А согласно этим планам, они должны были при покровительстве Грузии и непосредственном участии ее вооруженных сил освободить территорию Армении от турок-сельджуков и восстановить ее политическую независимость, добиться централизации феодальных сил Армении и создать автономное Армянское государство, которое находилось бы в вассальной зависимости от Грузинского царства. Двадцатипятилетняя борьба Захарянов ради воплощения этих планов, – по заявлению Бабаяна, – увенчалась успехом: Северная и Центральная Армения была освобождена и, кроме г. Кари и прилегающих к нему земель, была передана Захарянам. На основании некоторых неправильно или намеренно в желательном смысле понятых сведений Второго историка Тамары, Бабаян заключает, что переданные «Захаридам» земли современники уже не считали грузин- скими и рассматривали их только как независимые владения «Захаридов». При этом Л. Бабаян пытается представить существующее положение дел таким образом, якобы не Мхаргрдзели были на службе у Грузинского царства, а напротив, вооруженные силы Грузинского царства служили их политическим интересам. Такова поистине уникальная теория Л. Бабаяна о восстановлении Армянского государства при содействии и в рамках Грузии.
Перечисленным здесь положениям, выдвинутым в армянской историографии относительно Мхаргрдзели и связанного с ними статуса «Северной Армении», Ш. Месхиа в уже упомянутой работе, изданной в 1979 г., противопоставил следующие аргументы:
1. Согласно почти всем исследователям истории Армении и Грузии (М. Чамчян, М. Броссе, А. Эрицов, Е. Лалаян, Г. Ачарян, Я. Манандян, И. Орбели, В. Аллен, В. Минорский, Ив. Джавахишвили, С. Джанашиа и др.), сведения Киракоса и Вардана о курдском происхождении предков Мхаргрдзели отражают вполне реальную ситуацию, верность сведений армянских историков XIII в. в данном случае не вызывает сомнений.
2. Грузинские нарративные источники, данные армянской и грузинской эпиграфики единогласно указывают, что Мхаргрдзели было фамильным именем, а не личным прозвищем. Ясно, что в противном случае, прозвище Саргиса амирспасалара не перешло бы на его сыновей и внуков, а тем более, на представителей другой ветви Мхаргрдзели, на потомков Варама, подобно тому, как личное прозвище Андрея Боголюбского не перешло на его сына Юрия (Георгия) – супруга царицы Тамар, или Георгия Блистательного – на его потомство и т. д.
3. Предки Мхаргрдзели еще на месте своего первоначального проживания приняли христианство – монофизитство. Поэтому оказались вынуждены отделиться от среды курдских племен и укрыться в Армянской монофизитской Церкви. Так предки Мхаргрдзели стали «армянами по вере». Но их переселение в Закавказье совпало с тем временем (середина XI в.), когда армянские политические единицы или распались, или шли к своему падению. Дзоракертское, Лоре-Таширское царство, где предки Мхаргрдзели нашли первое пристанище, вскоре (в нач. XII в.) присоединилось к Грузии, вследствие чего они сразу же оказались на службе у грузинского государства и в среде грузинскихфеодалов, и «армянству» Мхаргрдзели по вере не довелось дойти до армянства по языку и культуре. Грузинская государственность и их окружение превратили фамилию курдского происхождения в грузинский род Мхаргрдзели. Только под этим грузинским наименованием «Мхаргрдзели» известен этот род грузинским и армянским источникам того времени. Вскоре исчез и единственный признак их «армянства» – религиозная принадлежность. Сначала вторая ветвь Мхаргрдзели, а затем, с конца XII в., первая ветвь с последующим потомством, совершенно огрузинились и церковно.
Род, какого бы ни был он происхождения, у которого государственным, книжным и церковным языком стал грузинский язык и который со времени своего выдвижения действовал в согласии с интересами грузинской феодальной государственности, служил делу ее строительства, и, таким образом, целиком принадлежал грузинскому феодальному миру, как он может быть назван иначе, если не грузинским феодальным родом?
4. Грузинский чиновничий уклад абсолютно исключал возвышение амирспасалара до первого уровня власти. Со времен Давида Строителя первейшим лицом в государстве, после царя, был мцигнобарт-ухуцеси Чкондидели, под управлением которого находилось и военное ведомство. По свидетельству Второго летописца Тамары, именно ему поручалось издавать и рассылать приказ о «скором собрании воинства». Без разрешения царя, амираспасалар грузинских войск не мог иметь в своем непосредственном распоряжении даже «малого ополчения».
5. Характерная для феодальных стран иерархия, вассалитет не указывает на независимость, автономию того или иного феодального владения.
6. Устройство чиновничьего аппарата феодального дома по аналогии с аппаратом грузинского царского двора было обычным явлением и для других крупных феодальных родов Грузии: это лишний раз подчеркивает, что феодальный дом Мхаргрдзели по своей организации ничем не отличался от других родовитых домов Грузии.
7. В армянских провинциях, которыми правили Мхаргрдзели, так же как и в других провинциях Грузии, высшая судебная власть была в руках государственного везира – мцигнобарт-ухуцеси Чкондидели.
8. Захария Мхаргрдзели, как амирспасалар царства и мандатуртухуцеси, внес большой вклад в укрепление Грузинской феодальной монархии, в освобождение захваченных турками-сельджуками армянских территорий и в их присоединении к Грузинскому царству. Он был верным слугой грузинского царя и поэтому, естественно, грузинские, а также армянские источники воздают ему хвалу.
Важнейшим условием выдвижения Мхаргрдзели на арене грузинской государственности и основой их положения как феодальных владетелей была их верность Грузии. В том же 1979 г. в Ереване выходит на русском языке интересный сборник «Кавказ и Византия, I», в котором опубликована обзорная статья С. Еремяна «Общность судеб и культурно-политическое содружество народов Закавказья в IX-XIII вв.». В ней изложены выработанные в результате продолжительных исследований основные взгляды ученого на проходившие в то время в Закавказье исторические процессы. Представленная в статье историческая картина явным образом не сходится с им же ранее высказанной точкой зрения о том, что из себя представляла часть Армении, вошедшая в состав Грузии. Именно поэтому он пытается найти оправдание взаимоисключающим положениям в самой грузинской действительности.
С одной стороны С. Еремян признает, что Грузия в XI-XIII вв. была централизованной феодальной монархией, в состав которой вошла Северная Армения, а с другой стороны – он отмечает возникновение армянского государственного образования на территории этой монархии, что, якобы, совершалось руками грузинского правительства. Он пишет: объединенное централизованное государство грузинских Багратидов само было заинтересовано в создании армянских феодальных княжеств, которые, в качестве порубежников (монапире), должны были защищать тыл страны с юга. Заинтересованность в совместной борьбе с пришлыми врагами предопределила возникновение армянских государственных образований, в рамках грузинской государственности, на бывшей территории царства армянских Багратидов...
На протяжении XII в. и в начале XIII в. таким образом сформировались вассально зависимые владения новых феодальных родов – Захарянов (груз. Мхаргрдзели), Махканабердских Арцрунидов (груз. Манкабердели), Вачутянов, Прошянов, Орбелянов, Хасан-Джалалянов и др. Дело в том, что эти новые феодальные дома, как отмечал Ш. Месхиа, были ничем иным, как обычными грузинскими феодальными единицами, феодальными родовыми домами. Зерно истины здесь лишь в том, что Давид Строитель и его наследники нередко назначали управителями освобожденных и присоединенных армянских территорий лиц, которые по происхождению или вероисповеданию были близки к населению этих областей. Но их феодальное владение осуществлялось на условиях служения по принятому в том мире общему правилу, что по сути исключало даже возможность появления «вассального государственного образования». Обстоятельства, отмеченные в упомянутой статье самим же С. Еремяном, полностью исключали развитие феодальных домов путем сепаратизма. По его словам, избавлению территорий Северной Армении от сельджуков в значительной степени способствовали армянские общины крупных городов (Аниси, Двина, Карса), представители новой торговой и ростовщической аристократии и ремесленные объединения, которые были заинтересованы в укреплении централизованной феодальной монархии грузинских Багратидов. Политика широкой веротерпимости и покровительства грузинских царей в отношении армянских и мусульманских городских общин способствовали дальнейшей консолидации государства. В этой части своей статьи С. Еремян приводит весьма впчатляющие аргументы, удостоверяющие централизацию и государственную консолидацию единой Грузинской феодальной монархии, после которых трудно поверить в возникновение внутри этого государства еще каких-то новых государственных образований. Как видим, в статье позиция С. Еремяна относительно «независимости» армянской части Грузии значительно смягчена, и «независимость» сведена до уровня вассальной зависимости отдельных армянских феодальных княжеств от центральной власти, и таким образом фактически уравнивается с повсеместно характерным для феодальных государств понятием вассалитета. Подобный подход к проблеме, по-видимому, был вызван рассмотрением положения «Северной Армении» в русле общеисторических процессов в Закавказье. Подобное, несколько смягченное отношение к статусу Армении, вошедшей в состав Грузии, прослеживается и в некоторых работах армянского исследователя истории Грузии А. Маргаряна, посвященных исследованию вопросов внутриклассовой борьбы и социальных взаимоотношений. По его определению, Северная Армени в XI-XIII вв. была включена в сферу грузинской государственности. Рассуждая о слабости национальной политической власти, он пытается размежевать функции местных и центральных властей. При этом отмечает неразвитость судебно-административного иммунитета на местах.
По его разъяснению, ни в армянских, ни в грузинских документах пока еще не обнаружено прямых указаний о том, что иммунистам в их владениях было даззволено назначать собственных административно-полицейских чиновников.
По Мхитару Гошу смертная казнь также относилась исключительно к юрисдикции царя, без царского дозволения князья не имели права на исполнение такого приговора.  И по мнению П. Мурадяна, в XII-XIII вв. Грузия и Армения были политически объединены под скипетром грузинской ветви Багратидов. Он рассуждает о наличии общей налоговой системы и денежного обращения в Грузии и Армении того времени, отмечает также официальный статус грузинского языка в армянской части Грузии.
Проблема Мхаргрдзели и связанный с ним вопрос о статусе Армении в XII-XIII вв. все еще остается предметом пристального внимания армянской историографии. Несведущие в вопросах историии Грузии и незнакомые с грузинским языком авторы, при освещении проблемы в основном ограничиваются радикальными фразами. Большинство же лучше информированных относительно грузинских источников и более или менее знающих грузинский язык авторов, как будто учитывает и грузинский материал, но в их дефинициях армянская государственность по-прежнему рассматривается в рамках единой феодальной грузинской монархии, хотя радикальный подход нередко встречается и в трудах авторов подобного рода. В этом отношении типичны труды, созданные в 80-90-х гг.: «Сюник Орбелянов (XI-XIII вв.)» Григора Григоряна (на армянском языке), «Суд и процесс в Армении X-XIII вв.» Хосро Торосяна (на русском языке), «Княжество Вахрамянов» Арташеса Шахназаряна (на армянском языке) и др. Несмотря на различное осмысление или формулирование статуса Армении в XII-XIII вв., в этих работах принципиально одинаково отношение к личности Мхаргрдзели. Без каких-либо доказательств, как об азбучной истине, твердят они об «армянстве» Мхаргрдзели, об «армянском феодальном доме Захарянов» и его особой роли в истории Грузии и Армении. Более того, Х. Торосян открыто высказывает возмущение в отношении «некоторых грузинских ученых» (Ш. Месхиа, М. Лордкипанидзе и др.), которые, по его мнению, без всякого на то основания, только из-за того, что Захаряны некоторое время (примерно в 1120-1185 гг.) были вассалами то грузинского царя, то Орбели, считают, что они и впредь оставались в подобной зависимости и, вопреки фактам утверждают, что они были грузинскими князьями.
Исходя из представления о Мхаргрдзели, как об армянском феодальном роде, они осмысливают пестрое, в этническом отношении, по составу грузинское феодальное ополчение, как грузино-армянские войска, что, со своей стороны, дает основания для того, чтобы грузинские и армянские части войска представлять самостоятельными военными силами. Так, например, Г. Григорян в своей докторской диссертации т. н. грузино-армянское ополчение именует союзническим войском. Основываясь на этой дефиниции, А Х. Торосян рассуждает даже об армяно-грузинском военно-политическом сотрудничестве.
В отличие от них, А. Шахназарян считает «армянский феодальный дом Захарянов» в то же время одним из сильных аристократических родов Грузинского государства, однако участвующее в походе под их началом грузинское войско все-таки объявляет «грузино-армянским» войском. Автор относительно умерен в определении политического статуса вошедшей в состав Грузии Армении. По его словам, освобожденная грузино-армянскими войсками под началом Захарянов от турок-сельджуков Северная Армения вошла в состав Грузинского государства на началах феодальной субординации, следовательно, этим он фактически становится на сторону идеи вассальной зависимости Армении от Грузинского государства. Подход Х. Торосяна к данному вопросу предельно радикален: по его утверждению, вследствие успеха армянского войска в национально-освободительной борьбе против сельджуков, в сознании армянского народа и Захарянов растет естественное стремление к территориальномуобособлению и восстановлению государственности. Можно даже назвать, продолжает Х. Торосян, дату начала независимости – 1185 г. В этом году царица Тамара пожаловала Саргису Захаряну Лори «во владение и княжение». Этим актом Грузинское государство признало независимость Северо-Восточной Армении под главенством Захарянов. Даже для автора, хотя бы немного знакомого с историей Грузии, думаем, ясна совершенная необоснованность подобного вывода. Пожалование земель «во владение и княжение» было обычной формой феодального жалования в средневековой Грузии и его содержание отнюдь не подразумевало отказ государства от своих прав относительно пожалованного. Видно, Х. Торосян, осознав слабость своей радикальной позиции в спорах с другими авторами, для нейтрализации создавшегося впечатления завершает свои рассуждения по этому вопросу следующим заявлением: независимо от политико-правового статуса Захарянов и положения Северо-Восточной Армении, в историографии безусловно признано, что Армения Захарянов была независима в своих внутренних делах.
К сожалению, это заявление не отличается особой точностью. Ни одно феодальное княжество не было в Грузинском государстве XII-XIII вв. полностью независимым хотя бы во внутренних делах. Это признают и сами армянские историки, когда ведут речь о возможности судебно-административного иммунитета во владениях Мхаргрдзели.
В армянской историографии, по-видимому, доминирует разработанная С. Еремяном концепция о возникновении в освобожденной от сельджуков Армении сети вассальных армянских княжеств в качестве своеобразной формы армянской государственности. Подтверждению этой концепции служат монографические разработки истории существовавших в XII-XIII вв. в Армении отдельных феодальных домов и попытки определения степени вассальной зависимости их владений от центральных властей Грузии и выявления в этих владениях признаков независимых государственных образований. «История Хоченского княжества» Б. Улубабяна, «Сюникское княжество Орбелянов» Г. Григоряна, «Княжество Вахрамянов» А. Шахназаряна и др. – явное свидетельство подобного направления исследований. Б. Улубабян еще в 1973 г. писал: «Политическое положение Нижнего Хочена резко отличалось от вассалитета Захарянских княжеств и он обладал своеобразным суверенитетом. В источниках конца XII и начала XIII вв. ничего не говорится о зависимости княжества Нижнего Хочена от кого-либо, в особенности же от Грузинского царства или Захарянов».
Г. Григорян, со своей стороны, приписывает сюникским Орбелянам попытки восстановления армянской государственности. По его разъяснению, Сумбат Орбелян до самой кончины сохранял титул «царя», хотя по свидетельству первоисточников, продолжает Г. Григорян, этот титул приравнивался к титулу наместника и он не имел гражданского признания за пределами Сюникского нагорья. Таким образом, все попытки создания Орбелянами суверенного армянского государства закончились полным крахом. Орбеляны могли достичь своих целей в союзе с другими правящими феодальными домами и при непосредственной поддержке грузинского царского двора.
После Сумбата правителем Сюника становится его младший брат Тарсаич Орбелян, который по свидетельству источников прилагал все усилия для укрепления грузинского трона, за что Деметрэ II назначил его атабагом. Как видим, ни один приведенный Г. Григоряном факт, ни один аргумент не способствует стремлению исследователя приписать сюникским Орбелиянам попытки восстановления армянской государственности.
Монография А. Шахназаряна посвящена изучению истории княжества Гагели и она полностью построена согласно упомянутой концепции С. Еремяна. Поэтому он называет Гагели Вахрамянами, также как Тмогвели – Тмогвеци, т. е. представляет нам фамилии Мхаргрдзели и их ветвей в арменизированной форме (значительной части представителей армянской историографии обычно свойственно предлагать грузинские фамилии в арменизированной форме). Т. н. «княжество Вахрамянов» он рассматривает в рамках института «монапирэ» («порубежников», пограничных областей) и проводит параллель с древнеармянскими бдэхшствами (приграничными княжествами в древней Армении), чем, как видно, желает подыскать армянские корни для грузинского института «монапирэ». По его определению, «княжество Вахрамянов» по своей территории, экономическому и военно-политическому весу было третьим среди политических образований «Северной Армении», которые были призваны к защите юго-восточных границ Грузии. Административные границы этого княжества не соответствовали историко-географическим границам, что было обусловлено политикой грузинских Багратидов в отношении Северной Армении и интересами обороны Грузии. Суждения автора не дают основания для размежевания по какому-либо признаку независимости княжества Гагели из общепринятых в феодальном мире взаимоотношений центра и местных властей, для представления его вассальным Грузии княжеством, поскольку по разъяснению самого А. Шахназаряна, важнейшей функцией этого княжества было обеспечение безопасности и защита границ Грузинского государства.