Грузия, так же как и целый ряд европейских стран, состоит из множества историко-этнографических краев, жители которых говорят на разных диалектах одного (в данном случае грузинского) языка. С этой точки зрения, для Грузии, как и для многих других стран, характерна еще одна особенность: разговорный язык нескольких этнографических групп Грузии коренным образом отличается от литературного грузинского языка. В частности, речь идет о мегрельском и сванском говорах, на которых на протяжении веков общаются только в семьях, между собой. По сути эти языки с социолингвистической, этнологической и исторической точек зрения всегда представляли и сегодня представляют собой диалекты грузинского языка. Этнографическая группа мегрелов обитает в Причерноморье, а сваны – на южных склонах Главного Кавказского хребта, на северо-западе страны. Что касается цова-тушин, или бацбийцев, как их называют в научной литературе, они, как известно, говорят на одном из вайнахских языков. В прошлом цова-тушины (бацбийцы) обитали в историко-зтнографической горной области Грузии – в Тушети, а сегодня они живут на Кахетинской равнине (Восточная Грузия). Цова-тушины являются неотъемлемой частью грузинского народа.
Таким образом, грузинский этнос, сформировавшийся много веков тому назад, состоял из неоднородных этнографических и территориальных (локальных) единиц, говорящих как на близких к грузинскому литературному языку, так и на сравнительно отдаленных от него наречиях. Исключение представляла собой только этнографическая группа цова-тушин, хотя речь ее представителей была насыщена грузинскими лексическими единицами. В общей этнологической и языковедческой литературе наречие цова-тушин с социолингвистической точки зрения отождествлено с различными диалектами грузинского языка (Арутюнов 1989: 45; Джорбенадзе 1995: 20; Ониани 1997; Курдиани, 1997). На протяжении всей истории Грузии и для мегрелов, и для сванов, и для двалов, и для цова-тушин грузинский язык являлся государственным, литературным и богословским языком. Они никогда не были пассивными элементами в грузинской этнической структуре, напротив, всегда вносили свой вклад в развитие грузинского языка и культуры. Можно даже утвердительно сказать, что вышеназванные этнографические группы были гораздо теснее интегрированы с единой грузинской культурой, экономикой и социальной системой, нежели некоторые более близко стоящие к грузинскому литературному языку этнографические группы. То же можно сказать и о религиозном (вероисповедальном) аспекте. Так, например, все известные документы Сванети, относящиеся к XIII-XIV векам, составлены преимущественно местными жителями, и у лингвистов есть немало аргументов в пользу этого факта.
Этнолог С. А. Арутюнов о сванах и цова-тушинах писал следующее: «В горной Грузии базбийцы и сваны по всем этнографическим меркам должны бы считаться особыми народами, со своими особыми обычаями, совершенно обособленными языками, но и те, и другие требуют, чтобы их считали грузинами» (Арутюнов 2002: 437). Автор прав, когда пишет, что и сваны, и цова-тушины считают себя грузинами. Но он ошибается, говоря об этом в том аспекте, что якобы сваны и цова-тушины требуют принимать их за грузин. Дело в том, что вопрос о принадлежности или непринадлежности к грузинам среди сванского и цова-тушинского населения никогда и не ставился. Их признание разными этносами входило только в интересы Российской империи. В XIX веке и цова-тушины, и сваны, конечно, требовали, чтобы их считали грузинами. С. Арутюнов отмечает также, что этнографически как сваны, так и цова-тушины должны считаться особыми народами. Заметим, что именно в этом плане – с этнографической точки зрения – сванов и цова-тушин нельзя считать особыми народами, так как их этнографический быт почти идентичен быту других грузинских этнографических групп, а те или иные их отличительные особенности обусловлены природно-географической средой обитания. В этнографическом аспекте цова-тушины (их хозяйственный быт, материальная и духовная культура, социальные отношения) почти ничем не отличаются от тех же грузиноязычных тушин и других этнографических групп горной Восточной Грузии.
На сегодняшний день ареалом проживания цова-тушин является историко-географическая область Восточной Грузии – Кахети, а точнее одно из ее больших сел – Земо Алвани (Ахметский район). Исторически цова-тушины населяли один из уголков кахетинского нагорья – Тушети, расположенный в северной части Главного Кавказского хребта. Тушети, с этнографичес-кой точки зрения представлявший собой однородный край горной Грузии (ныне он почти полностью обезлюден), имел свои особенности, в частности в языковом отношении.
Согласно письменным источникам и этнографическим материалам, Тушети состоял из четырех общин (обществ), или территориальных единиц (еще раньше из восьми общин): Цова, Гомецари, Чагма и Пирикити. Проживающие в общинах (территориальных единицах) Гомецари, Чагма и Пирикити тушины говорили и говорят на тушинском диалекте грузинского языка. Что касается тушин Цовати, они двуязычны. Их семейным, домашним языком был и остается цовский (цоватский, цова-тушинский), или, как принято его называть в языковедческой литературе, бацбийский. Вне дома же они говорят на подобном кахетинскому диалекту наречии грузинского языка. В остальном эти две группы тушин ничем не отличаются друг от друга. Естественно, подобно грузиноязычным тушинам, и цова-тушины считают себя этническими грузинами.
Если сравнить несколько более ранние статистические данные со статистикой 1886 года, окажется, что в Тушети было всего 49 селений, а цова-тушины описаны только в четырех из них (Индурта, Сагирта, Царо и Этельта). Что касается грузиноязычных тушин (которых, в отличие от цова-тушин, нередко именовали чагма-тушинами), они проживали в 45 селах. Общая численность последних составляла 4 174 человека в пересчете на 830 дымов. На цова-тушинском языке говорили 1 533 человека – в общем счете 337 семей. На одну семью цова-тушин в среднем приходилось 4,54 души. К 1886 году говорящих на тушинском диалекте грузинского языка тушин было почти в 2,7 раза больше, чем говорящих на цова-тушинском. По сведениям 1873 года, численность цова-тушин немного возросла и составила 1 571 человек. Согласно переписи 1831 года, число дворов цова-тушин составляло 278, а численность населения – 1 531 человек. Таким образом, в XIX веке на протяжении приблизительно 55 лет численность цова-тушин почти не изменилась, оставаясь в пределах 1 500 человек. Сегодня численность цова-тушин составляет около 2 000 человек (Шавхел-ишвили 2001: 10).
Кроме вышеупомянутых четырех цова-тушинских селений, в научной литературе называются еще четыре – Назарта, Надирта, Мозарта и Шавцкала, которые довольно рано превратились в селища. Цовы (цовцы) первыми из тушин переселились на Кахетинскую равнину. В научной литературе называется разная дата их миграции, но, на наш взгляд,более всего реальности соответствуют 1830-е годы. В переписи 1831 года цова-тушины попрежнему описаны в четырех населенных пунктах Цоватского общества (Сагирта, Индурта, Этельта, Царо). Только в отношении двух семей по фамилии Накветаури сделана приписка о том, что они проживают в равнинной части Кахети, в селе Бахтриони (последнее находится вблизи от селения Земо Алвани – нынешнего местожительства цова-тушин). Спустившиеся с гор цова-тушины не сразу поселились в Земо Алвани, где они живут сегодня.
Миграция цова-тушин из горных районов – родных мест предков - была обусловлена двумя причинами: в 1830 году селение Сагирта сильно пострадало от обвалов, а жители других поселений в тот же период стали жертвами чумы. Согласно этнографическим материалам, именно эти обстоятельства – стихийное бедствие и эпидемия – вынудили цова-тушин мигрировать в низинные районы.
Как уже было сказано выше, в 1831 году цова-тушины попрежнему числятся жителями селений Цовати. Такое же положение отражено и в архивных материалах 1841, 1873 и 1886 годов. Более того, согласно «Кавказскому календарю» 1910 года, официально цова-тушины еще не регистрированы как жители равнинного села Алвани (это село вообще не было внесено в список переписи), они по-прежнему приписаны к четырем цоватским селениям (Царо, Этельта, Индурта, Сагирта). По данным 1907-1908 годов, цова-тушин было 1 904 человека. Согласно этнографическим сведениям, после 30-х годов XIX века цова-тушины поднимались в горы только на летний период (именно тогда и проводились переписи).
Их временная стоянка располагалась около Тбатана, в верховьях реки Алазани. Со временем Тбатана превратилась только в летнюю стоянку, а зимой цова-тушины стали отправляться на зимние пастбища тушин, расположенные в предгорье, на территории современных сел Земо Алвани и Квемо Алвани, где они строили временные жилища для зимовья. До поселения в Земо Алвани тушины зимовали в нескольких равнинных селениях Кахети: Бахтриони, Хорхели, Кистаури – и в Панкисском ущелье. Таким образом, как видим, цова-тушины вели полукочевой образ жизни, который был обусловлен высоким уровнем развития у них овцеводства начиная еще со средних веков. Для выгона многочисленных отар овец нужны были как зимние пастбища (на равнинных лугах), так и летние (горные) пастбища. Цова-тушины не кочевали семьями – овцеводством занимались только мужчины. Поэтому подобная форма овцеводства в научной литературе именуется полукочевой. Таким образом, наряду с оползнями и чумой, причиной миграции цова-тушин с гор являлась специфика их хозяйственной деятельности – полукочевое овцеводство. Кроме вышеупомянутых, в научной литературе называется еще одна причина переселения цова-тушин из Цовати. В частности, набеги кистин (чеченцев) – соседней этнической единицы негрузинского происхождения (Бочоридзе 1993: 14).
Строить дома в Алванской долине цова-тушины начали на рубеже XIX-XX веков, и часть их к этому времени уже зимовала здесь. Несмотря на то, что для цова-тушин ведущей отраслью хозяйства издавна являлось овцеводство, они успешно занимались и земледелием. Примечательно также, что мигрировавшие на равнину (в Земо Алвани) цова-тушины соблюдали обычай расселения, принятый у них в горах, - они селились по фамильному принципу.
Упоминание Тушети и тушин встречается уже в первых грузинских исторических источниках. Повествуя об обращении Грузии в христианство в начале IV века, Леонтий Мровели отмечает, что одна часть грузинских горцев – пховелы – не приняла христианство. Царскому чиновнику (эристави) даже пришлось применить силу оружия. Однако пховелы-язычники, не признававшие новую веру, переселились в Тушети (КЦ 1955: 125). В следующий раз тушины упоминаются историком Джуаншером при описании царствования Арчила в VIII веке (КЦ 1955: 243). Еще раньше тушины под именем «туски» встречаются в сочинении Птолемея Клавдия (II в. н. э.). Первые сведения относительно цова-тушин находим у автора первой половины XVIII века Вахушти Багратиони, который повествует об их языковых особенностях, а именно - о присущем им двуязычии. В грузинских исторических памятниках цова-тушины впервые упоминаются в одном из правовых документов 1754 года. В нем речь идет о том, что тушинский моурави (государственный чиновник) Зураб явился в село Сагареджо (Гаре Кахети) с тем, чтобы выяснить обстоятельства поимки местным жителем, неким Элизбаром некоего цова-тушина Анта Ауашвили (ПГП 1972: 425). В этом же документе, кроме Анта Ауашвили и его брата Чума, перечислены и другие цова-тушины: Ути Швелашвили, Сандаур Муштркалишвили, Уджи Берукашвили, Сагир Уджишвили. Здесь же упоминаются и два других говорящих на тушинском диалекте тушин – Гота Готадзе из Дочви и Давид Хеладзе из Шенако. Зарубежные авторы тоже не обошли тушин вниманием. Так, например, в 1771 году в Грузии путешествовал немецкий ученый Иоганн Антон Гюльденштедт, который в своей книге пишет о цова-тушинах, что они говорят «на кистинском с примесью грузинского».
Уже давно в научной литературе существуют разногласия по поводу цова-тушин. Кто они: коренные жители или мигранты? Почему одна этнографическая группа одного народа (этноса) лингвистически разделена на две разные части? Почему цова-тушины двуязычны? Некоторые исследователи в первую очередь подчеркивают то обстоятельство, что проживющие в нагорье Грузии (Тушети) цова-тушины упоминаются в исторических источниках и документах довольно поздно – лишь с VXIII века. Однако этот факт вовсе не свидетельствует о том, что они поздно (причем, с указанного периода) поселились в Тушети. Если они пришли с Северного Кавказа (как полагают некоторые исследователи, из Ингушети), то когда это произошло? В то же время возникает вопрос: с каких пор они стали двуязычными? Бесспорно одно, что до переселения в равнинные районы Грузии, еще в период их обитания в горах (Тушети), цова-тушины были двуязычны. В пользу этого соображения говорят и сведения Вахушти Багратиони и Иоганна Гюльденштедта. В Тушети цова-тушины жили в окружении грузиноязычных тушин. Две трети (т. е. основная часть) населения Тушети, как уже отмечалось выше, говорили на тушинском диалекте грузинского языка. Жизнь и быт цова-тушин нельзя представить вне связи с ними. Об этом свидетельствует и тот факт, что для цова-тушин и остальных тушин характерны одинаковый этнографический быт, традиции и обряды. Исторически у обеих этих этнографических групп были интенсивные контакты и хозяйственно-экономические отношения с равнинным регионом. Уже несколько столетий цова-тушины являются двуязычными. Как видно, взаимосвязи цова-тушин с грузиноязычными тушинами, а затем и с населением равнинных районов Грузии имеют давние традиции, поскольку, как уже отмечалось выше, две трети их языка составляет грузинская лексика, а для этого им потребовался бы длительный период общения с грузинским этносом. Этнограф А. Шавхелишвили пишет: «Грузинский язык всегда был родным языком цова-тушин. Это еще раз подтверждается той огромной духовной литературой, которая хранится в краеведческом музее села Алвани. Население одинаково владело и грузинским и цова-тушинским языками» (Шавхелишвили 2001: 155). Известный этнограф 30-х годов XX века С. Макалатия же отмечал, что «цова-тушины говорят на цовском языке. По происхождению их язык галгайский (т. е. ингушский. – Р.Т.) и родствен кистинскому. Но в этом цовском языке много укоренившихся, заимствованных из грузинского языка слов. Цовцы любят свой родной язык и дома и вне его между собой разговаривают на нем. В их семьях цовский знают все - не знать язык просто стыдно. Дети цова-тушин начинают говорить на цовском и уже потом учат грузинский» (Макалатия 1983: 109).
Вернемся к вопросу поселения цова-тушин в нагорье Восточной Грузии. Ввиду отсутствия соответствующих письменных источников, мы не располагаем документальными материалами о данном факте. При рассмотрении этой проблемы единственным источником являются народные предания и языковые данные. Здесь же следует заметить, что ученые, изучающие вопрос о цова тушинах, делятся на две группы: одни утверждают, что их предки пришли в горы Восточной Грузии с Северного Кавказа, в частности, из Ингушети; другие придерживаются противоположного мнения о том, что предки цова-тушин изначально же проживали в этих местах и никакими мигрантами не являются. Существует еще и третье соображение, развивающее вторую версию. Автор этой третьей версии заключает, что, будучи коренными жителями Тушети, именно цова-тушины, а не кто иные, упоминаются в древних источниках в качестве тушин, грузино-язычное же население пришло сюда из равнинной Грузии сравнительно позднее. А дальше уже на месте грузиноязычный этнос ассимилировался с цова-тушинами и произошло огрузинивание последних. Местный говор коренных тушин сохранился лишь в тушинском обществе Цовати. Автором этого соображения является Кизилашвили, который по образованию не является ни историком и ни лингвистом.  Сведения о переселении цова-тушин в нагорье Восточной Грузии – Тушети – с Северного Кавказа (из Ингушети) печатались еще в прессе XIX века, что позже нашло отражение и в научной литературе XX века. Главными аргументами в пользу подобных утверждений являлись устные предания и схожесть цова-тушинского языка с вайнахскими языками. Одним из первых подобное соображение в прессе XIX века высказал Иванэ Цискаришвили, сам по происхождению цова-тушин (Цискаров 1843). Эту точку зрения разделял и ученый-лингвист Акакий Шанидзе. По его мнению, «и предки грузиноязычных тушин говорили на цова-тушинском, а затем постепенно перешли на грузинский» (Шанидзе 1972: 109). Постольку, грузиноязычных тушин он рассматривал как население смешанного, грузино-вайнахского происхождения. О вайнахском происхождении цова-тушин писали и другие ученые: П. Усляр, В. Лагазидзе, Т. Утургаидзе, Дж. Степнадзе.
Из русских ученых этой проблемой наиболее активно занималась этнограф-кавкасиолог Н. Волкова (Волкова 1977: 84-89; Волкова 1973: 161; Волкова 1974: 153-156). На основе существующей научной литературы и добытых ею (как среди цова-тушин, так и среди северокавказских ингушей) преданий она однозначно заключает, что в историко-этнографический горный край Восточной Грузии, в Тушети, цова-тушины мигрировали с Северного Кавказа, из Ингушети. Согласно собранным Н. Волковой преданиям, причиной переселения цова-тушин из Ингушети явился религиозный вопрос: их принуждали отречься от христианства и обратиться в мусульманство. Чтобы не принять ислам, они покинули свои места обитания и двинулись в горы Грузии. По другой версии, в Ингушети, где жили предки цова-тушин, была проблема малоземелья. Поэтому они решили искать для поселения новые, пригодные земли. Местность, из которой они мигрировали, называлась Вапи (Ваби).
Историю переселения цова-тушин с Северного Кавказа Н. Волкова записывала во время полевых экспедиций со слов самих цова-тушин: «Мы, цовцы, – грузины, но по происхождению кистины, и язык наш родствен кистинскому. На сегодня мы, цовцы, являемся частью тушин, но пришедшими с другой, западной стороны, из страны Галгай. Когда шах Аббас хотел обратить всех горцев в мусульманство, тогда галгайцы подались в горные районы Грузии» (Волкова 1974: 84). Н. Волкова даже указывает то конкретное место, откуда мигрировали предки цова-тушин. Это местность близ села Эрзи в Джейрахском ущелье, именуемая Ваби (Вапи). Согласно ингушским преданиям, причиной переселения цова-тушин из Ингушети было малоземелье. Вместе с тем, согласно зафиксированным в Ингушети этнографическим материалам, предки мигрировавших из этих мест в Грузию цова-тушин, оказывается, сами были мигрантами – некогда они переселились в Ингушети из другой историко-этнографической провинции горной Восточной Грузии – из Хевсурети – и родственны хевсурам (Волкова 1973: 169). В другом труде тот же автор указывает на переселение части цова-тушинских фамилий из Архотского общества (Хевсурети). Опираясь на исторические сведения, среди этих фамилий этнограф в первую очередь выделяет многочислен- ную фамилию Цискаришвили (Волкова 1974: 152). Небезынтересно предание о том, что в Ликокском ущелье Хевсурети жили представители фамилии Бациони, которые переселились из этих мест в неизвестном направлении. С этой точки зрения, должно быть, примечательно и то, что в Хевсурети есть село под названием Бацалиго. Русский этнограф Н. Волкова отмечает также, что некогда население Майстинского общества Чечни в языковом и культурном плане было близко к грузинам и в прошлом исповедывало христианство. Более того, в чеченском селении Рошничу со слов респондентов Н. Волкова записала предание о том, что чеченцы общества Малхисти являются потомками грузинских горцев – хевсур. Потомками переселенцев из Грузии (Хевсурети) исследователь считает также жителей ингушского села Шуани в Мецхальском ущелье (Волкова 1973: 166, 168). Между прочим, вайнахи (чеченцы) называют грузинскую этнографическую группу пшавелов (пшавов), соседствующую с хевсурами, «шуо».
Вернемся к приведенному в книге Н. Волковой ингушскому преданию, свидетельствующему о родственности переселившихся из Ингушети в горную Грузию цова-тушин с грузинскими горцами хевсурами. Почти аналогичное предание записали мы в 2005 году у замечательного знатока старых историй и преданий Адама Алексеевича Чахрошвили (род. 1928 г.). Это предание ему хорошо известно с детства, он не раз слышал его от стариков: шесть чабанов из нескольких грузинских селений (пятеро из края Кизики и один – по фамилии Турашвили - из села Матани) в поисках сочных пастбищ отправились в Пшави, в Гомецарское ущелье, где и остановились. Здесь, в Пшави, к пастухам присоединился человек по фамилии Швелури, который рассказал им о богатых пастбищах Джейрахского ущелья в Ингушети. Все эти семеро пастухов-грузин со своми семьями и отарами овец решили попытать счастья и перешли в Ингушети. Тут к ним присоединился еще один местный житель. Так в одном из ингушских селений появилось восемь новых фамилий (в том числе семь грузинских), представители которых со временем ассимилировались с коренными жителями.
Для потомков грузинских пастухов ингушский стал родным языком. Несмотря на длительность проживания в Ингушети, потомки грузинских мигрантов постоянно испытывали притеснения со стороны ингушей, недовольных тем, что пришлые люди пользуются их пастбищами, да еще и осели на их земле. Поэтому пастухи-грузины со своими семьями были вынуждены покинуть Ингушети и перебрались в Чечню. Поменяв несколько мест обитания, они наконец осели в Итонхале. Пробыв здесь некоторое время, предки цова-тушин отправились в Пирикитское общество Тушети и расселились в трех здешних селах – Гиреви, Чонтио и Чиго. Затем они покинули и эти места, переселившись в Цовати.
Восемь фамилий осели все по разным селениям. Первым, кто поселился в Цоватском обществе, был некто Цоэ (Цоа) по фамилии Чеичени. Но с ним не было ни членов его семьи, ни кого другого. Решение об окончательном поселении цова-тушин в Цовати было принято общим тушинским собранием, поскольку жители трех селений Пирикити (Гиреви, Чонтио и Чиго) сами испытывали нехватку земельных угодий. Поэтому первоначально своих покойников цова-тушины несли хоронить в пирикитское село Чонтио. От имени первого поселенца Цоа и пошло название всего общества Цоата (Цовата). Поселенцы сохранили свое, христианское вероисповедание, но сохранили ли они грузинский язык – неизвестно, во всяком случае, преданиями это не подтверждается. Бесспорно, что в XVIII веке цова-тушины были двуязычны. Наряду с цова-тушинским, они владели и грузинским. С этой точки зрения не меньший интерес представляет собой полученный той же Н. Волковой от одного очень пожилого респондента социальный документ о том, что галгайцы (ингуши) ставили себя выше жителей Вапи (откуда и переселились цова-тушины). У них был принят обычай кровной мести убивать взамен одного убитого галгайца (ингуша) двух жителей Вапи (Волкова 1973: 169). Из этого материала явствует, что вапийцы, как пришлые люди, были чужды ингушам, которые, как коренные жители, ставили себя выше мигрантов.
По преданию, потомки перешедших в селение Ваби (Вапи) семи пастухов освоили местный, ингушский язык; здесь же продолжали жить еще два-три их поколения. Согласно собранным Н. Волковой полевым материалам, предки цова-тушин переселились из Ингушети в Тушети во времена шаха Аббаса, хотя, следует заметить, что поход шаха Аббаса на Ингушети истории не известен. И вообще, определить время миграции цова-тушин для автора оказалось очень сложным делом. Согласно преданиям самих цова-тушин, они активно участвовали в Бахтрионской битве (1659 год). По нашим этнографическим материалам, в этот период цова-тушины обитали в трех вышеназванных селениях Пирикитской Тушети, не будучи еще жителями Цовати. Из этнографических материалов явствует, что тушинское собрание разрешило цова-тушинам поселиться в Цовати спустя три года после Бахтрионского сражения, т. е. в 1662 году. Как долго потомки цова-тушин жили в Пирикитском ущелье Тушети, из преданий определить весьма трудно. На наш взгляд, это был не малый промежуток времени, поскольку после переселения в Цовати они еще долгое время продолжали хоронить своих покойников в Пирикити.
У цова-тушин грузинские имена и фамилии – с грузинской основой (корнем) и грузинскими суффиксами. Их фамилии оканчиваются на -дзе, -швили или -ур(и). Хотя, разговаривая на своем языке, цова-тушины придают своим фамилиям специфическую форму. Замечено, что «одна группа цова-тушинских фамилий производится с помощью суффикса -гар, другая же – присоединением суффикса -ур-. В конце фамилий этой, второй группы добавляется еще элемент -и, выражающий множественное число» (Чрелашвили 2002: 292). Например, фамилия Апшинашвили на цова-тушинском звучит как Апшина-гар, Кавтарашвили – как Ковтар-гар, Чрелашвили – Чрела-гар, Швелашвили – Швела -гар, Вешгуридзе – Вешгур-гар, Хачиуридзе – Хачир-гар и т. д.
Справедливо замечено, что элемент -гар выражает собирательность, принадлежность (Чрелашвили 2002: 293). Фамилии другого ряда в цова-тушинском, как уже сказано выше, образуются спомощью элемента –ур-/-р- (Чрелашвили 2000: 294). Например: Меотишвили – Мевт-ур-и, Мчедлишвили – Чедл-ур-и, Шалапишвили – Шалп-ур-и, Кадагидзе – Кадг-ур-и, Дингашвили – Динг-р-и, Цотоидзе – Цот-р-и, Лагазидзе – Лагз-ур-и и т. д. Суффикс –ур- цова-тушинского языка К. Чрелашвили считает
субстратом грузинского языка.
Первоначально в каждом цова-тушинском селении жили представители одной фамилии. По этнографическим данным, это следующие фамилии: Пешкроу, Шуиртлоу (Шуртлоби), Чеичени, Швелури, Беихури, Царби, Бгуджроби и Уэдгара. Из этих, основных фамилий позже выделились (образовались) новые фамилии. Этот процесс протекал как в период горской жизни цова-тушин, так и после их переселения на равнину. Много фамилий возникло в результате обычая «шедзмавеба», т. е. побратимства, или искусственного породнения. Предками представителей этих новообразовавшихся фамилий в большинстве своем были наемные пастухи – выходцы из разных уголков Грузии и из Северного Кавказа. В основу создания имен и фамилий цова-тушин выбирались имена знатных, почитаемых предков мужского пола. Все фамилии – и новые, и старые – представляли собой один родственный круг.
Относительно цова-тушинских фамилий вырисовывается весьма интересная картина. Например, в одной части селения Сагирта поселились потомки пшава Швелури, бывшего родом из Гомецари. Из фамилии Швелури произошли Дингашвили и Цискаришвили. Позднее из фамилии Цискаришвили выделилось несколько новых фамилий. В другой части Сагирта (именовавшейся в старину Цоэта) жили представители фамилии Чеичени. Последняя включает приблизительно 12 фамилий: Шавхелишвили, Бабошвили, Басилашвили, Микеладзе, Бачулашвили, Джимшеришвили, Итошвили, Чрелашвили, Пилишвили, Цихелишвили. Основная часть фамилии Чеичени вымерла.
Прямыми преемниками этой фамилии считаются Сагишвили. Хотя, судя по другим сведениям, они являются потомками мигрировавших из Хевсурети Бердишвили. Остальные фамилии считаются произошедшими в результате искусственного породнения.
Поначалу в селе Этельта жили представители фамилии Пешкроу. Официально сегодня такой фамилии больше нет. В этой фамилии объединены: Чахрошвили, Муштараули, Бахтаришвили, Баиндуришвили, Бадзошвили, Джихошвили, Баиадзе, Папашвили, Букураули, Бегумишвили, Халишвили, Накветаури, Чарелашвили, Галишвили, Шанкиашвили, Ожилаури. Прямыми потомками фамилии Пешкроу считаются только Бадзошвили. Остальные фамилии образовались в результате «шедзмавеба» или искусственного породнения с пришедшими со стороны. Несмотря на то, что 16 фамилий, проживавших в селе Этельта, не доводились друг другу кровными родственниками, между собой они в брак не вступали.
Основной фамилией жителей села Индурта была Шортиани (Шортиули). Сегодня они носят фамилию Шортишвили. Остальные фамилии Индурта возникли в результате искусственного породнения. Так, например, Лагазидзе пришли сюда из Пшави. В селе Царо проживали: Уджираули, Сулханаури, Датоидзе, Хачиришвили, Жодуришвили. Их первофамилией считается Цароэли (на цова-тушинском – Царби). На самом деле непосредственным преемником Цароэли ни одна из вышеперечисленных фамилий не является. Все коренные жители села Царо умерли от чумы. По традиции горцев, тот, кто первым селился на месте вымершего села, объявлялся преемником и наследовал тамошнюю фамилию. На царойском селище таковым оказался Сулхан Ахалаури, который и принял фамилию Цароэли. И хотя сегодня официальной (или, как говорят рассказчики, «дасацери» - записанной) фамилией потомков Сулхана Ахалаури является Сулханаури, население их попрежнему называет Цароэли (по-цовски – Царби).
В селениях Цова-Тушети, кроме цова-тушин, жили также мигранты из Пшави, Хевсурети, Кистети. Пришлые фамилии находились под покровительством местных фамилий, иначе говоря, были связаны с ними по обычаю «шедзмавеба» (побратимства и покровительства). По традиции, в горах Восточной Грузии община, приняв иноплеменника, помогала ему освоиться на новом месте. Происходило искусственное породнение коренных жителей и мигранта, к которому (а потом и к его потомкам) относились как к кровному родственнику. Чужеродец становился полноправным членом территориального общества (социума), что, как замечено, укрепляло социальное единство. А для горцев это единство было превыше всего (Канделаки 2001). Главной фамилией села Мозверта является Баихоидзе. Как мы уже отмечали выше, из восьми пришедших из Ингушети в Тушети фамилий семь были грузинские (пять из Кизики, одна фамилия из Матани и еще одна пшавская, из Гомецари). Единственной фамилией ингушского происхождения считается именно Баихоидзе (Беихури). Позднее в фамилию Баихоидзе вошло более десяти фамилий. Собственно Баихоидзе из-за их злобного нрава все были истреблены тушинами, за исключением только одного хромого человека, которого из жалости оставили в живых. Потомками последнего являются Ахадишвили и Торгвашвили. По словам рассказчиков, ныне тоже живут Баихоидзе, но они в действительности являются потомками дидойских Шармадинов.
Согласно нашим этнографическим материалам, на сегодняшний день насчитывается всего 86 цова-тушинских фамилий, объединенных в восемь основных фамилий. Из этих восьми фамилий семь были грузинского происхождения и лишь одно – ингушского. Потомки семи грузинских пастухов, перешедших в Джейрахское ущелье Ингушети (местность Ваби) с женами и детьми, оставались здесь еще на протяжении двух-трех поколений. Ингушский стал для них основным разговорным языком, поскольку, благодаря брачным отношениям, они ассимилировались с местными ингушами. Семь грузинских фамилий, к которым в Ингушети добавилась еще одна ингушская, позднее перебрались в Тушети. К поселившимся в тушетских горах, а затем спустившимся на равнину цова-тушинам в разное время присоединилось немало фамилий из Пшави, Хевсурети и других краев. Искусственно породнившимися с цова-тушинами были преимущественно наемные пастухи, которые, обзаведясь со временем необходимым количеством собственных овец, выражали желание поселиться здесь же. Факт миграции отдельных фамилий из разных уголков Грузии подтверждается и документами камеральной переписи населения XIX века.
Языковые данные вполне совпадают с этнографическими. Лингвисты (М.Курдиани) отмечают, что цова-тушинский язык отличается от ингушского, он является другим языком. А если предки цова-тушин жили в течение двух-трех поколений в ингушском ущелье Джариах, то их язык не должен слишком отличаться от ингушского языка. В ответ на это замечание следует сказать, что в XIX веке, когда ущелье Джариах (где находилось село Вап) было заселено, речь живших там ингушей отличалась от речи жителей остальной Ингушетии. По словам П.Услара, все вайнахи свободно понимали друг друга; исключение составляли джариахцы, которые разговаривали на весьма отличавшемся языке (Услар 1888: см. также: Анчабадзе, Волкова 1993: 134). Вообще XIX век для культур кавказских народов был периодом катастрофически трансформационным, что и наложило клеймо на языковое положение ингушей: «Имевшие тогда же место насильственное переселение ингушей из горной части Ингушетии на плоскостные земли и последовавшая за этим политика укрупнения населенных пунктов обусловили стирание языковых и других различий между представителями разных диалектов ингушских «племен». В крупных населенных пунктах совместно стали проживать представители различных этнических подразделений ингушей: галгай, фяппи, карабулаки (орстхоевцы). Данное обстоятелство оказало существенное влияние на формирование единого ингушского языка» (Албогачиева 2010: 471).
Таким образом, из восьми древнейших фамилий грузинской этнографической группы цова-тушин только одна фамилия имела негрузинское происхождение. Фактически, цова-тушины являются потомками мигрантов из разных историко-этнографических краев Грузии. Формирование этнографической группы цова-тушин происходило на фоне сложных социальных, культурных и хозяйственно-экономических процессов. Двуязычие цова-тушин было обусловлено длительным проживанием нескольких их поколений в ингушском поселении Вапи. С этнографической точки зрения цова-тушины не отличаются от остальных грузин. Их грузинское наречие было ближе к грузинскому литературному языку, чем говоры других соседних грузинских этнографических групп.

Автор статии - Роланд Топчишвили;
Материал взят из книги – «Кавказоведческие исследования», Тбилиси 2011 г.