Своеобразие естественных условий и исторических традиций являются тем фактором, который определяет не только формы поселений и их топографию, но и характер материалов, применяемых в строительной технике.
Данные, полученные в процессе археологических исследований, проведенных в приморской полосе Юго-Западной Грузии, подтверждают, что хуторная форма заселения, практикуемая в данном регионе со средних веков, отсутствовала в древности. Не исключено, что она возникла в связи с ускорением и распространением определенного вида хозяйствования или вследствие сдвигов в социальных взаимоотношениях.
При разведочных раскопках подторфного поселения Испани (в раионе г. Кобулети) выяснилось, что в приморской полосе раннебронзовой Колхиды уже существуют поселения, для топографии которых характерна компактность (А. Инаишвили,1977: 67-75; Д. Хахутаишвили, 1995: 33-45; Н. Хахутаишвили, 1986: 94-113). По-видимому, компактные поселения в данном регионе бытовали еще со времен новокаменного века. Свидетельством сказанного является поселение начального этапа новокаменного века в Кинтришском ущелье, в селе Кобулети, у правого берега реки, а также в селе Хуцубани и Махвилаури (Бердзенишвили Н., Небиеридзе Л. 1964: 7-16). Неолитическое поселение с. Кобулети занимает площадь в 12000 м2. Почти вся эта территория покрыта развалинами и культурными слоями. Этот ранний памятник производящего хозяйства, по общему признанию, свидетельствует о хозяйственном развитии населения Западной Грузии этого времени. Заслуживает внимание тот факт, что к 1980 году на этом поселении было добыто 15 000 единиц орудий и полуфабрикатов, сделанных рукой человека (нуклеусы, отщепы, ламелы, резцы, шила, пилообразные зубчатые инструменты и т. д.) (Гогитидзе С. 1983: 3-39).
Концентрация материалов на определенной площади является косвенным указанием на компактность поселения. Компактность неолитического поселения, концентрация населения в определенных точках, по всей вероятности, была обусловлена обстоя-тельствами, позволяющими человеку решить борьбу за существование в свою пользу. По-видимому, коллективная (групповая) форма защиты была характерна для человека еще с эпохи древнекаменного века (Каландадзе А. 1970: 77-118). И впоследствии факторы, диктовавшие необходимость коллективной защиты, еще долго сохраняли актуальность.
Сосредоточение людей в определенном пункте было вызвано также необходимостью успешного ведения хозяйства. В эпоху каменного века решающим фактором была в основном коллективная охота, в эпоху металлов – оборона (защита), а в классовом обществе – ремесло и торговля (города).
Таким образом, тип поселений, их топографию диктовал комплекс факторов, содержание которых определялось уровнем социального и хозяйственного развития данного общества. Вместе с тем в некоторых случаях немаловажное значение имело окружение, в котором приходилось жить данному коллективу. Хотя в приморской полосе Юго-Западной Грузии до сих пор не выявлены поселения среднебронзовой эпохи, мы знаем топографию поселений предыдущего и последующего периодов. Их сравнение выявляет определенную генетическую преемственность и дает возможность судить об устойчивости традиции, определенном консерватизме форм поселения.
В эпоху поздней бронзы мы находим сравнительно небольшие, компактные поселения, которые, по всей вероятности, представляли собой обиталища отдельных общин. На территории Юго-Западной Грузии в настоящее время выявлены и изучаются лишь несколько таких поселении данного периода, в том числе поселения Намчедури VI (XV-XIV вв. до н.э.) и Намчедури V (XIII-XII вв. до н.э.), также ряд поселении, расположенных там же и входящих в группу памятников Пичвнари-Чолоки (Микеладзе Т., Хахутаишвили Д. 1985). Как отмечал проф. О. Джапаридзе, «облик поселении этого периода мало изменился по сравнению с поселениями предыдущего периода, продолжая традиции предшествующих периодов в строительной технике, в планировке жилья и поселений. По - видимому, в условиях влажного климата на колхидской долине оформился особый тип поселений с характерной для них техникой строительства и типом помещения. В богатой лесами Колхиде древесина занимала ведущее место в строительстве; жилые и подсобные помещения строились на уровне грунта, на площадках, выложенных круглыми бревнами и предназначенных защитить обитателей и продукты от грунтовых вод и сирости. Трудно судить о характере поселении и помещении. По всей вероятности, здания имели вид сруба (Джапаридзе О. 1982: 69).
В данном регионе сравнительно хорошо представлены поселения эпохи раннего железа (определенные слои поселений группы Пичвнари-Чолоки, Намчедури IV и Намчедури III (Микеладзе Т., Хахутаишвили Д. 1985: 13-18), поселение Цихисдзири, дюнные поселения) (Рамишвили А. 1974: 103-111; Рамишвили А. 1975: 36-44). Относительно дюнных поселений, отметим, что независимо от функциональности назначения этих стоянок, они принадлежат к числу компактных поселений. Таковы они почти во всем Восточном Причерноморье. особенно в приморье Юго-Западной Грузии (Уреки, Пичвнари, Чакви, Бобоквати, Гонио и др.).
В эпоху раннего железа формируется новый тип поселения. В частности, в период широкого хозяйственного освоения железа, совпавшего по времени с первой четвертью I тысячелетия до н.э.,
появляются крупные, поселкового типа поселения, в составе которых представлены один или несколько ремесленных участков. Такую картину в данную эпоху мы констатируем не только в Колхиде, но и на территории Восточной Грузии и других регионов со схожими условиями хозяйственной деятельности (Хахутаишвили Д. 1966: 62-72). В приморье Юго-Западной Грузии подобные поселения представлены в Кобулети-Пичвнари (Микеладзе Т., Хахутаишвили Д. 1985: 20-21) и Уреки (Хоштариа Н. 1955: 25-43). Из них сравнительно лучше изучено крупное поселение, представленное на северной окраине курорта Кобулети, в местности Пичвнари-Чолоки; топография его, повидимому, оформилась в первой четверти I тысячелетия до н.э. Поселение возникло вследствие слияния (синойкизма) рjдовых общин, обитавших в мелких поселениях, в зоне слияния рек Чолоки и Очхамури. Эти поселения, как полагают, объединялись вокруг той общины, которой принадлежало поселение Намчедури, и, следовательно, она являлась гегемоном общин, расположенных вокруг ее поселения. Мы знаем немало примеров с территории расселения картвельских племен, когда на территории поселения общины - гегемона возникает общеплеменное святилище (храм) (Уплисцихе, Ховле и др.) (Хахутаишвили Д. 1966: 176-180). Как показывает ряд мест «Анабасиса» Ксенофонта, картвельское население Юго-восточного Причерноморья, особенно его приморской зоны, также имеет крупные, поселкового типа поселения, которые образовались вследствие объединения мелких поселении вокруг центрального поселения. В этой связи определенный интерес представляет описание страны дрилов, приведенное в «Анабасисе» Ксенофонта: «Когда уже нельзя было доставать провиант так близко, чтобы в тот же день возвращаться в лагерь, Ксенофонт взял у жителей Трапезунта проводников и повел половину войска на землю дрилов, а другую половину оставил для охраны лагеря, ввиду того, что колхи, изгнанные из своих жилищ, собрались в большом числе и засели на вершинах гор… когда эллины появились в этой горной стране, дрилы стали поджигать и покидать свои укрепленные поселения, которые, по их мнению, могли быть захвачены… Одно укрепление было у них главным пунктом; в нем-то и собрались все. Оно было окружено очень глубоким оврагом, и доступ к нему был труден… (эллины – Н.Х.) не могли взять укрепления, потому что вокруг него был проведен широки ров, а вдоль насыпи была сооружена ограда и выстроено множество деревянных башен… спускаться с укрепления в овраг можно было только поодиночке… укрепления на вершине невозможно было взять (Микеладзе Т. 1967: 90-96).
Из приведенного отрывка ясно, что и в южной Колхиде отмечается та же ситуация, какую мы несколько позже засвидетельствовали на территории центральной Колхиды и Иберии. Ситуация, выявленная нами для данного периода в зоне слияния рек Чолоки и Очхамури, является наглядной иллюстрацией сказанного. Здесь, вокруг поселения Намчедури, являющегося, как уже отмечалось, ведущим общинным местожительством, выявлены остатки синхронных поселений Намчедури ІV и Намчедури ІІІ. В слоях этих поселений наряду с материалами сельскохозяйственного производства представлена и продукция ряда отраслей ремесленного производства. Из них документально засвидетельствовано наличие металлолитья, ткачества, добывание металлосырья и т. д. (Микеладзе Т., Хахутаишвили Д. 1985: 23-29). Вместе с тем такая разновидность хозяйственной деятельности представлена на сравнительно ограниченной территории. Отдельные участки крупного поселения, возникшие из бывших самостоятельных общинных поселений, по-видимому, сохранили свой «почерк» ведения хозяйства.
Крупное поселение в зоне слияния рек Чолоки и Очхамури в VІІІ- VІІ вв. до н. э. охватывало область слияния этих двух рек, а также территорию до новочерноморской террасы и место слияния рек Очхамури и Шавгеле. На юге дюнные поселения представлены скоплениями в Цихисдзири-Бобоквати (от реки Кинтриши до крепости Петра) и Чакви, а на севере – Уреки (от устья р. Натанеби до устья р. Супса) (Хоштариа Н. 1955: 25-34; Джапаридзе О. 1950: 118-124; Рамишвили А. 1964: 119-125; Тавамаишвили Г.). Подобные стоянки в видеотдельных «гнезд» мы находим как на юге этой зоны (у крепости Гонио), так и на севере (окресности Очамчире и Сухуми) (Иессен А. 1937: 251-252; Соловьев Л. 1947: 23-50; Соловьев Л. 1950: 265-274; Куфтин Б. 1950: 174-180), и везде они содержат материалы первой четверти І тысячелетия до н. э. К тому же эти материалы по своему составу одинаковы (рогообразные подставки, ваннообразные четырехугольные сосуды изготовленные из грубоструктурной глины и плохо обожженные, а также овальной формы «дома»-навесы, жертвенники и. т. д.). Эти стоянки, по-видимому, были связаны с определенным видом хозяйственной деятельности, что должно было найти свое отражение в соответствующих религиозных культах (Рамишвили А. 1975: 36-45; Кахидзе А. 1971: 32-33).
Как известно, существуют разные точки зрения относительно назначения дюнных поселений. Одни полагают, что здесь выпаривали соль (Л. Соловьев и др.); по мнению других, здесь добывали сырье для железопроизводства (Н. Хоштария, А. Рамишвили и др.); третьи считают их местом исполнения религиозных церемониалов (А. Кахидзе и др.).
Если вопросы назначения дюнных поселений рассматривать сквозь призму исторического опыта развития общества, то можно будет сделать вывод, что в дюнных поселениях Восточного Причерноморья «занимались» всеми тремя сферами древнего быта, в частности, добывали сырье для железоплавильных мастерских, варили соль и исполняли различные языческие ритуалы. Не исключено, что каждое из этих занятий было сезонным. В частности, летом выпаривали соль, а зимой добывали магнетит. По письменным источникам раннежелезного периода мы знаем, что добыча металлов на Ближнем Востоке являлась сезонным занятием (Gurney O. 1954: 83-84; Zaccagnini C. 1971: 11-14). Подтверждением сказанного должно быть и письмо царя Хаттусиля ІІІ (1304-1280 гг. до н.э.) ассирийскому царю, в котором он сообщает адресату, что пока не сможет выполнить его просьбу о посылке стальной продукции, так как еще не настал сезон выплавки железа, а запасы металла прошлогодней выплавки израсходованы (КВО, І, 14).
Таким образом, крупное поселение, выявленное в полосе слияния рек Чолоки и Очхамури, имело сложную топографию; в нем представлены участки, занятые в разных отраслях хозяйственной деятельности, в том числе и площадки для исполнения языческих религиозных ритуалов. В эпоху раннего железа подобные крупные поселения существовали в Уреки и Цихисдзири-Бобоквати. Археологические раскопки последних лет (А. Инаишвили, Д. Хахутаишвили, Н. Инаишвили, Г. Тавамаишвили) подтвердили, что к северу от цитадели Петра-Цихисдзири существовал довольно масштабный комплекс поселений, объединявший как дюнные, так и обыкновенные поселения; в раннеантичный период он стал эмпорием. Позднее оно оформилось в лазский город-крепость. Несколько иначе сложилась судьба крупного поселения в Уреки, которое хотя и оформилось в античную эпоху как эмпорий, но не получило дальнейшего развития. По-видимому, возникновение и благополучие крупного поселения в Уреки было обусловлено существованием производственного очага древнеколхидского центра металлургии железа, выявленного в ущелье р. Губазеули (сëла: Аскана, Мзиани, Нагомари, Мшвидобаури и др.) (Хахутаишвили Д. 1981: 3-36). Этот очаг, по всем данным, снабжался сырьем из Уреки. Надо полагать, здесь же находился и рынок сбыта металлов. Упадок очагов железопроизводства вызвал и ослабление этого ряда крупных поселений; если крупное поселение не имело какую-нибудь стратегическую ценность, то оно со временем становилось рядовым поселением. Так произошло с крупным поселением Уреки. Расцвет крупного поселения Цихисдзири-Бобоквати был обусловлен выгодным стратегическим местоположением. Оно оказалось настолько удачным, что фортификационная система, построенная там, сохранила свое значение с ІІІ-ІV веков н.э. вплоть до 70-х годов ХІХ в.
Что касается крупного поселения Пичвнари- Чолоки, то оно в VІ-V вв до н. э. оформилось в поселение городского типа (Хахутаишвили Д. 1960: 187-190; Хахутаишвили Н. 1986: 100-103 ). В V в. до н. э. здесь налицо безымянное крупное поселение городского типа, определенную информацию о топографии которого содержат выявленные здесь археологические материалы, в частности, некрополи греческой и местных общин (Кахидзе А. 1975; Кахидзе А. 1981). В античную эпоху меняется статус центрального поселения, которое взяло на себя функцию акрополиса. Вокруг него, в том числе по правую сторону р. Чолоки, располагались городские кварталы. Данные поселения в это время прекратили существование, хотя продолжалась добыча магнетита для железопроизводства. В позднеэлинистическую эпоху прекратил существование и город (Кахидзе А. 1971: 140-141), что как полагают, было обусловлено геоморфологическими изменениями, вызванными новой морской трансгрессией (лазская или нимфейская трансгрессия). Именно на рубеже старого и нового летоисчисления началось повышение уровня морской глади (Джанелидзе Ч. 1980: 59), вызвавшее заболачивание тех территорий, которые составляли сельскохозяйственную область городов приморской полосы аккумуляционных долин и являлись основой их благополучия и существования (Хахутаишвили Д. 1984: 149-151). В то же время, по всем данным, центр железопроизводства из Восточного Причерноморья переместился в Юго-Восточное Причерноморье. Это подтверждает полное отсутствие у античных авторов данных о наличии в Восточном Причерноморье производства железа и их реальные сведения (Ксенофонт (Микеладзе Т. 1967: 106), Аполлоний Родосский (Аполон Родосский. 1970), Страбон (Каухчишвили Т. 1957: 204)) о мастерстве в металлопроизводстве некоторых картвельских племен Юго-Восточного Причерноморья (Микеладзе Т. 1974: 114-120).
Таким образом, в изменениях топографии поселений отразились не только процессы социального развития, но и геоморфологические изменения, Вместе с тем меняется не только топография поселений, но и их география.
Наряду с социальными факторами один из решающих условий формирования топографии поселения, ее стабильности или же, напротив, ее сравнительно быстрого изменения являлись также уровень строительного искусства и свойства применяемых в строительстве основных строительных материалов (камень или древесина). Информация о материалах, применяемых в приморской полосе Юго-Западной Грузии при строительстве жилых, хозяйственных и ритуальных помещений, у нас имеется еще с ранненеолитического времени. В частности, на неолитической стоянке в с. Кобулети при постройке домов, во всяком случае для их каркасов, применена древесина (Гогитидзе С. 1983: 7). Эта традиция сохранена в строительстве зданий подторфного поселения Испании, датируемого эпохой ранней бронзы. Здесь уже представлены срубные строения, где применены совершенно новые, отличные от предыдущих, строительные приемы. В частности, уже отработан прием сруба бревен, который, повидимому, вытеснил более ранний, примитивный прием возведения стен круглыми балками – закрепление балок без насечек кручеными прутьями (Хахутаишвили Д. 1979: 11).
Строители энеолитического времени Центрального и Южного Закавказья (Джавахишвили А. 1973: 1-14), очевидно, продолжали придерживаться тех строительных традиций, какие засвидетельствованы на неолитической стоянке с. Кобулети (овальные или круглые дома с вертикальным каркасом) (Гогитидзе С. 1983: 3). Такие строительные приемы и форма домов в то время, по-видимому, были довольно распространены. Но, с другой стороны, в передовых областяхБлижнего Востока мы уже встречаем прямоугольные в плане строения, свидетельствующие об окончательной победе оседлого образа жизни (Хасуна, Иерихон, Мерсин, Чатал-Хуюк и многие другие) (Джавахишвили А. 1973: 276-270). Компактное, состоящее из ранних, прямоугольной формы жилищ поселения шида Картли, в частности, поселение раннебронзовой поры в Урбниси, Квацхелеби, отчасти сохранило элементы форм более древних жилищ, а именно срезанные (округлые углы) (Джавахишвили А. Глонти Л. 1962: 44-45); от них впоследствии развилось строительство прямоугольных зданий правильной формы.
Поселениям Центрального Закавказья куро-араксского периода в междуречье Чолоки-Очхамури хронологически соответствует подторфное двухслойное поселение Испани, где в качестве строительного материала применены круглые бревна. Если в это время в Шида Картли применялись выстроенные на столбах и обмазанные глиной каркасы (Квацхелеби и другие памятники), то в Колхиде раннебронзового периода, в частности в приморье Чолоки-Очхамурского двуречья, на поселении Испани, жилища возведены круглыми бревнами, расположенными горизонтально и закрепленными с помощью сруба (среза) (Хахутаишвили Д. 1980: 17-18). Следует отметить, что в данное время указанный строительный прием известен и поселению Восточной Грузии: в одном из курганов Самгори, раскопанном проф. Г. Ниорадзе в 1950-1951 гг., под земляной насыпью была выявлена деревянная погребальная камера, построенная из бревен в виде сруба (Ниорадзе Г. 1959: 92-93).Хотя мы лишены возможности установить точную дату открытия и распространения этого строительного приема, мы знаем, что в раннебронзовый период в Закавказье, во всяком случае в Центральном и Западном Закавказье, этот прием, если он и не был распространен широко, был уже известен и применялся при строительстве деревянных сооружений.
Строительный прием, установленный на поселении Испани, в частности строительное искусство постройки срубных помещений, видоизменялись постепенно, но основные его элементы сохранились и в современной грузинской народной архитектуре (Микеладзе Дж. 1982: 20-25).
В междуречье Чолоки-Очхамури, в частности в приморской полосе, выявлены материалы, позволяющие утверждать, что население данного региона в эпоху поздней бронзы и раннего железа традиционно строило срубные жилые, хозяйственные и ритуальные помещения. Вместе с тем жители поселения Намчедури VI уже в XV-XIV вв. до н.э. строили многокомнатные помещения, функциональное назначение которых невсегда ясно (Микеладзе Т., Хахутаишвили Д. 1985: 23). В строительстве применялись тщательно подобранные и отшлифованные топором бревна, абсолютный возраст которых по радиокарбону определяется 1430±50 годом до.н.э. (Кавтарадзе Г. 1981: 27). Такого уровня строительного искусства на равнине Колхиды достигли еще в период средней бронзы, когда дома строились из специально отобранных и обработанных топором бревен. Свидетельство этому – древнее поселение Анаклия II (Д. Мусхелишвили, Т. Микеладзе) (Микеладзе Т. Барамидзе М. 1976: 97-98; Кавтарадзе Г. 1981: 30). К тому же, как выясняется, поселение Анаклия II значительно моложе подторфного поселения Испани и несколько древнее, чем самое раннее поселение группы Намчедури (Намчедури VI.). Такой вывод обоснован серией радиокарбонных дат, приведенных ниже:

В эпоху поздней бронзы и раннего железа в строительном искусстве данного региона намечается ряд новшеств. Заслуживает внимание тот факт, что строители V слоя (XIII-XII вв до н.э.) поселения Намчедури уже не довольствуются глинобитным полом и вырабатывают навыки мощения булыжником полов жилья, преддверий и двора. Следует отметить, что такую практику мы наблюдаем и в Шида Картли (поселение Ховлегора) (Мусхелишвили Д. 1978). Следует отметить, с какой тщательностью колхи-строители отбирали материалы для мощения пола жилья и двора. На берегу моря они специально подбирали дисковидные, почти одного размера камни и укладывали их на полу жилья, в коридоре (в преддверии - сохане) и во дворе. Этот прием благоустройства усадьбы и срубного жилья в приморье Колхиды сохранялся еще очень долго. В эпоху поздней бронзы и раннего железа наряду с практикой мощения полов и дворов, по всей вероятности, был приобретен еще один строительный навык- обмазка срубных построек густым глиняного раствора.
В период Намчедури III (IX-VII вв. до н.э.) жилые дома строили с использованием вертикально посаженных толстых столбов, которые соединялись плетенными из жердей и обмазанными толстым слоем глиняного раствора стенами. Такой же прием возведения стен описан и у Витрувия (Витрувий. 1936; Сумбадзе Л. 1945: 491-502). В научной среде велась острая дискуссия относительно приема возведения стен колхидского жилого деревянного дома, Одни считали, что стены колхидского дома возводились с помощью сруба; другие полагали, что крепление бревен производилось жердями. Следует отметить, что стены всех бревенчатых домов, выявленных археологами на Колхидской долине, начиная с эпохи ранней бронзы вплоть до античного периода, построены с применением сруба (Испани, Намчедури, Диха-Гудзуба II и т.д.). В Западной Грузии этот прием засвидетельствован и в современном этнографическом быту (хранилища кукурузы и сегодня строятся так же).
Еще лет 50 тому назад проф. Л. Сумбадзе высказал мнение, что по Витрувию в колхидском доме бревна стен между собой будто бы закреплялись без сруба. Основным его аргумен-том для подсобного вывода служило сообщение Витрувия о том, что пустоты между бревнами «заполняли щепками и глиной». По его мнению, при постройке срубом пустоты между бревнами не оставлялись (Сумбадзе Л. 1945: 497-498). Некоторые авторы (Д. Хахутаишвили, Т. Чиковани, В. Гагошидзе) не согласны с таким толкованием у Витрувия (Сумбадзе Л. 1945: 201-210), считая его неаргументированным. Надо отметить, что строительный прием возведения бревенчатых стен без сруба гораздо примитивнее, чем постройка ее срубом. Возникает вопрос: как могло случиться, что на рубеже старого и нового летоисчисления колхи забыли весьма удачный строительный прием, выработанный их предками еще в эпоху ранней бронзы и использовавшийся ими почти до наших дней? Кроме того, те из специалистов, которые знакомы со срубными постройками в современной Западной Грузии, знают, что при возведения срубных бревенчатых стен между бревнами обязательно остаются пустоты (крестьяне Запад-ной Грузии специально не замуровывали пустоты в помещениях для хранения кукурузы и пшена для лучшей циркуляции воздуха). В описании Витрувия, по данным археологии и этнографии, имеется в виду исключительно срубный дом и ничто иное. При решении таких вопросов имена крупных авторитетов не заменят аргументов. Аргументами могут служить лишь реальные факты о том, как строили или строят в Колхиде (в Западной Грузии) бревенчатые помещения (Джандиери М. 1981: 118-154).
Относительно рассказа Витрувия о перекрытии колхидского дома можно заметить, что оно реально и имеет подтверждение в более поздней практике: «у края (стенок) кладут разводы, которые к центру постепенно делаются все короче, образуя пирамиду, покрытую замешенной как тесто землей, такова обыкновенная для варваров черепахооб- разная крыша» (Сумба-дзе Л. 1945: 497-500). Здания с такой крышей в Западной Грузии, как видно из сочинения Христофоро Кастелли, строили и в XVII в. (Дон Христофоро де Кастелли, 1976: 164). Применение камня в строительстве распространяется в Колхиде лишь с эллинистического периода. Археологические данные из Пичвнарского городища и Вани удостоверяют, что в доэллинистический период даже общественные здания строились из древесины.
Предметом специального исследования можно выделить техниескую оснащенность строительства, ее ассортимент. Надо полагать, что плотницкие инструменты не претерпели особых изменений в эпоху поздней бронзы и раннего железа. Вероятно, в основном применялись топоры для рубки, тесаки, стамески и долота. Фактически этим и исчерпываются проверенные данные о плотницких инструментах. Можно предположить, что применялись также маленькие ручные топорики (эчо), молотки, в том числе деревянные колотушки и т.д. Не зафиксировано применение металлических гвоздей: лишь в раннеантичный период мы наблюдаем применение стальных гвоздей, и то при сооружении погребении или деревянных крыш погребальных ям (Кахидзе А. 1975: 11, 65-68; Кахидзе А. 1981: 15).
Следует полагать, что уже в эпоху раннего железа появляются плотницкие станки и строгательные инструменты. Свидетельством сказанному могут служить выявленные при раскопках многочисленные формы для отливки строгальных приспособлений.

Автор статии - Нана Хахутаишвили;
Материал взят из книги – სამხრეთ-დასავლეთ საქართველო მეზობელ სახელმწიფოთა გეოპოლიტიკური ინტერესების კონტექსტში. აჭარის დედასამშობლოსთან დაბრუნების 130 წლისთავისადმი მიძღვნილი საერთაშორისო-სამეცნიერო კონფერენციის მასალები. გამომცემლობა ,,შოთა რუსთაველის სახელმწიფო უნივერსიტეტი”.  baTumi, 2009