Сведения о Колхидском (Эгрисском) царстве - древнейшем грузинском государстве, занимавшем бòльшую часть территории нынешней Грузии и существовавшем непрерывно с середины II тысячелетия до н.э., содержатся в древнегреческом мифе об аргонавтах. Отраженные в нем отдельные явления происходят в бассейне р. Риони. По данным некоторых авторов, аргонавты будто бы прибыли в Диоскурию (Сухуми). Так, например, Аппиан (II в.) писал, что город Диоскурию «колхи считают доказательством путешествия Диоскуров с аргонавтами». По утверждению Никонора Александрийского (VIII в.), Диоскурия «прежде называлась Айей» (параллельное название Колхиды, а так же ее столицы). О связи аргонавтов с территорией нынешней Абхазии писали и некоторые исследователи. Русский языковед Г. Турчанинов на основании найденного в г. Майкопе древнейшего образца будто бы абхазского письма пытался локализовать г.Айю на Северном Кавказе. Известно, что взгляды Г. Турчанинова в связи с так называемой Майкопской надписью в свое время не разделили и сами видные русские ученые (И. Дьяконов, Л. Лавров, Е. Крупнов, П. Аутлев и др.). Не разделяют они подобные взгляды и сегодня. О связи мифа об Аргонавтах с предками современных абхазов (а не с колхами) сепаратистская историография ныне пишет только намеками и в качестве аргумента выставляет будто бы абхазское (апсуйское) звучание имени брата Медеи - Апсирта. Однако имена и фамилии аналогичного звучания в большом количестве встречаются в древнем мире. Поэтому приписывать их к абхазам безосновательно, тем более, что подобные имена не имеют убедительного объяснения на абхазском языке. Сведения о пребывании аргонавтов на территории современной Абхазии имеют то значение, что их авторы считают Сухуми городом Колхиды.
О точном времени формирования Колхского государства, его политическом и социальном строе существуют различные мнения. Л.Саникидзе считает, что оно возникло в XVII-XV веках до н.э. Приблизительно того же мнения придерживается и Т. Гамкрелидзе, который пишет: «Согласно данным последних исследований, можно предположить существование Колхидской государственности уже в XVв. до н.э., поскольку в греческих надписях микенской эпохи (XV-XIV века до н.э.) документально подтверждаются многие имена, известные нам из мифа об аргонавтах, в том числе «(страна) Аиа», «Колхида», «Ясон» и др. Происхождение Эгрисского (Колхидского) царства Т. Берадзе датирует XV-XI веками до н.э., а М. Лордкипанидзе – началом I тысячелетия до н.э.; Р. Гордезиани считает, что Колхидское царство наибольшего могущества достигло в XV – XII веках до н.э., а период царствования Айэта относится к XIV–XII векам до н.э. Из древних писателей «страну Колхиду» первым упоминает Эвмел Кориантский (VIII в. до н.э.) в контексте, связанном с аргонавтами. Сегодня невозможно установить точную дату формирования этого государства, но его существование с середины II тысячелетия до н.э. вполне реально.
Согласно «Аргонавтике», Айа – это независимое, сильное и цивилизованное государство. Народ и царь Колхиды, оказавшие радушный прием аргонавтам, «стояли на значительно высшей ступени цивилизации, чем те искатели приключений и их войска, которые приходили к ним, подобно норманам средних веков, грабить, нарушая все законы гостеприимства». Согласно Аполлонию Родосскому, похитившие золотое руно и Медею аргонавты боялись, что «Эет скоро будет в Элладе, чтобы отомстить за смерть сына». Гневить царя Колхов, по мнению греков, не следовало, так как «никто не владычней Эета, и хоть живет далеко, – коль захочет, пойдет на Элладу».
Мощь государства и его прочное экономическое положение нашли отражение в эпитафии Колхидского царя, приведенной Аристотелем в сочинении «Пеплос»:
«Над Ээтом, погребенным в Колхиде.
Златом богатых Колхиды сынов владыку Ээта
Всепокоряющий здесь божеский
Рок схоронил».
Согласно мифу об аргонавтах, древняя Колхида и в культурном отношении была развитой страной, имела даже свою письменность: «И хранят они от отцов столбы с письменами, а на столбах начертаны те пути и пределы моря и суши пути для всех, кто вокруг света ездит».
Здесь мы имеем древнейшие сведения о существовании грузинской письменности и картографии. В Айа-Колхиде общались на собственном языке. Та же Медея разговаривала «на своем, колхском языке», хотя владела и языком тавров.
Колхида действительно представлена как богатое золотом обширное государство. Особым богатством и блеском отличается ее столица – г. Кутаиси. Когда вошедшие в р. Фазис аргонавты плыли вверх по течению реки, «По левую руку героев Были высокий Кавказ И Эи град Китаидский».
Границы Колхидского царства простирались до Кавказского хребта. На это косвенно указывает и Гомеровская «Одиссея» (VIII в. до н.э.), содержащая сведения об аргонавтах, в том числе об Айа, включенной в сферу путешествий Одиссея. Согласно поэме, царство Айэта граничит с лежащей, по представлениям греков, на далеком севере землей, где «киммерян печальная область»6. У Овидия Назона (Геродий, XII, 25-28) Медея говорит:
«Мой был родитель богат.
Этот на двух морях стоящей Эфирой владеет,
Мой – вплоть до скифских снегов
Всей Запонтийской землей».
Таким образом, северо-западные границы Колхиды времен Айэта, возможно, проходили около Азовского моря. То же самое доказывают и сведения Диодора Сицилийского (Iв. до н.э.) о формировании колхского племени 33 века тому назад в окрестностях Меотийского озера (Азовское море). Все это находится в полном соответствии с данными «Жития Грузии», в частности, сочинения грузинского летописца XIв. Леонтия Мровели, согласно которому Таргамос отдал Эгросу земли и определил границы: «С востока – Малая гора, которая ныне именуется Лихи; с запада – море; реку Малой Хазарии (Кубань – авт.), куда достигает хребет Кавказа. Т. Берадзе также считает, что границы древней Эгриси простирались от бассейна р. Чорохи до реки Малой Хазарии.
Для установления этнической принадлежности населения Айя-Колхидского царства, в первую очередь, следует обратиться к «Житию Грузии», а также – к археологическим и имеющимся скудным, но интересным лингвистическим материалам. Согласно «Житию Грузии», западная Грузия, включая нынешнюю территорию Абхазии и регионы к северо-западу от нее, являются местами обитания эгров - древнейших грузин. Это подтверждается и обоснованным выводом археологов о формировании на всей территории западной Грузии единой колхской культуры. Важные выводы сделаны и на основании лингвистических данных. В совместном труде Т. Гамкрелидзе и В. Иванова («Индоевропейский язык и индоевропейцы») специальный параграф посвящается теме «Греко-картвельские лексические связи и миф об аргонавтах». Авторы доказывают, что в греческий язык еще в древнейшую эпоху вошло несколько десятков позаимствованных картвельских слов. Среди них они называют «Тков» (груз. «ткави»-шкура, кожа), что указывает о проживании в Эгриси, в том числе в пределах нынешней Абхазии, предков грузин. О том же свидетельствует и зафиксированное в «Одиссее» название лечебной травы – «моли», росшей в стране Айя. Такой термин в других греческих текстах не встречается и его объяснение на индоевропейской языковой основе невозможно. По мнению специалистов, «моли» - заимствованное греками картвельское слово. В значении лекарственного маза или накидки, оно упоминается и в поэме грузинского поэта XII-XIII веков Шота Руставели «Витязе в тигровой шкуре». По мнению проф. М. Чухуа, зафиксированное в «Аргонавтике» и других греческих источниках слово «кирбос» по своему происхождению является мегрело-лазским вариантом общегрузинского литературного термина «керб», сохранившегося в словаре С.-С. Орбелиани (составлен в 1685-1716 годах) в форме «кепи» («полный лист письма»).
Грузинская историческая традиция, сведения из древнегреческой мифологии, лингвистические данные, а также приведенный в предыдущей главе археологический материал, дают твердое основание для предположения, что, по крайней мере, с середины II тысячелетия до н.э. территория нынешней Абхазии представляла собой органическую часть Айя-Колхидского царства, то есть древнейшего грузинского государства, и была населена предками грузин, народом-носителем общекартвельского праязыка. По утверждению О.Лордкипанидзе, Колхида включала в себя всю западную Грузию и представляла собой владение древнейших грузин. В эпоху этого царства, как, вполне справедливо пишут Р. Гордезиани и Г. Меликишвили языковое различие между мегрело-чанами и картами еще не должно было существовать. По мнению Г. Меликишвили, термин «колхи»в ту эпоху, видимо, обозначал «общекартвельский или же картозанский (мегрело-чанский) элемент. Ионийские греки познакомились с грузинскими племенами еще в «колхидский» период существования карто-занского единства и название «колхи», надо думать, употребляли для обозначения этого единства». Тогда имелись все предпосылки для интенсивного развития начавшегося, очевидно, гораздо раньше процесса формирования единого грузинского этноса. Такими предпосылками могли служить существовавшее на протяжении многих веков экономически развитое («злато-обильное»), сильное в военном отношении («коль захочет, пойдет на Элладу»), преуспевающее в области культуры (имеющее письменность и картографию), территориально обширное («до скифских снегов») Колхидское государство; его границы первоначально значительно превосходили пределы Эгриси грузинских источников и включали также значительную часть восточной Грузии (впоследствии «Колхида» и «Эгриси» - идентичные понятия). Входивший в состав Колхиды сектор Ингури-Псоу представлял собой территорию, где также протекал долгий процесс этногенеза грузин. Есть все основания считать, что грузинский народ именно в эпоху Айа-Колхиды достиг столь высокого уровня консолидации, который в последствии выдержал все превратности истории. Главное, сохранилось общенациональное самосознание, опиравшееся на историческую память об общем происхождении, общий культурный язык (несмотря на образования диалектов), сознание общности государства (несмотря на навязанное извне территориальную раздробленность). Правда, процесс консолидации народа продолжался и в дальнейшем (в этом особая роль принадлежит христианству), но прочное духовное единство, единое самосознание грузинского народа сложилось именно в эпоху Айа-Колхиды. Другое объяснение уникального факта твердого единства трех основных ветвей грузинского народа (мегрелы, сваны, карты) невозможно с учетом того обстоятельства, что в последующие эпохи на протяжении гораздо более длительного периода существования грузинского народа уже доминировали обусловленные преимущественно внешними факторами процессы, способствовавшие в большей мере дезинтеграции.
На рубеже III-II тысячелетия до н.э. или в еще более отдаленном прошлом (VI-V тысячелетии до н.э.), в западной Грузии, в том числе на участке Ингури-Псоу, «исключена возможность определения конкретного этноса» из-за отсутствия достаточной источниковедческой базы, - считает М.Лордкипанидзе, а по вполне обоснованному мнению Р.Гордезиани, основы единого национального самосознания грузин сложились еще в бронзовом веке.1 Несмотря на это, существует совершенно иное мнение относительно этнической принадлежности древнейшего населения восточного Причерноморья. Оно основывается на беспочвенной гипотезе, согласно которой, обитавшие в Малой Азии в III-II тысячелетиях до н.э. кашка-абешлайские племена будто бы являлись предками абхазо-адыгов. Данную точку зрения разделяли П. Услар, Н. Марр, П. Ушаков, Д. Гулия, В. Струве, И. Дьяконов и др. Н. Марр искал прародину абхазов к югу от Колхиды и в Малой Азии; современные географические названия – Губазоули, Чибати, Анча (Гурия), а так же Ачара (Аджария), Фазис и т.д., он считал абхазо-адыгскими топонимами. Д.Гулия без каких-либо аргументов объявил колхов предками абхазов (апсуа) и заключил, что до н.э. вся Колхида, Малая Армения, Северная Месопотамия и другие, соседствующие с Колхидой регионы как Южного, так и Северного Кавказа, будто бы были заселены народами, говорящими на абхазо-черкесских языках. Более того, целую главу своей книги (гл. IV) он посвятил «доказательству» того, что абхазы пришли из Египта и Абиссинии (Абассии). Д.Гулия опирался на воззрения европейских и грузинских ученых XIX-XX веков о переселении предков грузин и остальных народов Кавказа с юга, на теорию Геродота о египетском происхождении колхов. Взгляд о южном происхождении грузин был поставлен под сомнение сразу, как только западная наука (Б.Грозный из Чехии и др.) признала индоевропейцами тубалов и мушков (предположительных предков грузин). После этого И.Джавахишвили, поддерживавший теорию о южном происхождении грузин, несколько уточнил свою позицию. Он приступил к разработке теории о родстве грузин и других народов Кавказа. На основании анализа эпиграфических источников, племенных и топонимических названий, признанных ираноязычными народами скифов и сарматов, И. Джавахишвили объявил предками адыгов, чеченцев и лезгин. Следы северокавказцев, по его мнению, заметны были также в Грузии и соседней Албании; этот след топонимов и этнонимов достигал до Малой Азии, - писал ученый. По утверждению И. Джавахишвили, родственные грузинские, картвельские и скифо-сарматские племена переместились с юга на север; поэтому непосредственные предки грузин, тубал-тибарены и мушки//мешехи, по его мнению, не могли быть индоевропейцами.
Акад. С. Джанашиа представил совершенно новую теорию. «Грузины по своему происхождению принадлежат к древнейшему аборигенному населению Малой Азии» и «являются потомками хето-субаров» - писал ученый; 6 тысяч лет тому назад расселенное по огромной территории (Малая Азия, Балканы, Апенинский и Пиренейский полуострова) это население постепенно уменьшает свой ареал. С XIII в. до н.э. (дата падения Хеттского царства) оно распалось на мелкие государства. В первые века I тысячелетия до н.э. сложились западный и восточный культурные ареалы, соответствующие двум объединениям – западно - и восточно-грузинскому; «западный культурный ареал включал западную Грузию, нагорье Северного Кавказа к западу от р. Терек, ущелье р.Чорохи и восточное побережье Черного моря»; к VI в. до н.э., когда пало царство Урарту, центры государственности переместились к северу. Теория С.Джанашиа получила большую популярность и поддержку. Вопросы о поиске в других местах предков грузин и их переселении были сняты с повестки дня. Потеряли всякий смысл и воззрения Д. Гулия. Можно предположить, что именно под влиянием теории С. Джанашиа отказался он от своих основных выводов, хотя в 30-х годах XX в. не избежал и жесткой критики со стороны ученых и властей.
Идею о переселении абхазов из Египта и Абиссинию всерьез никто и не принимал, однако, не один известный автор преимущественно на основании фонетического сходства, племена кашка-абешлайцев идентифицировал с предположительными предками черкесов-керкетами, а также с абшилами-апсилами, бездоказательно объявленными предками апсуа-абхазов. Одним из первых немецкий ученый Эд. Мейер вместе с другими европейскими учеными еще в 1884г. идентифицировал колхов с кашками. То же мнение высказал Мишель Тамарати (Михаил Тамарашвили) в 1910г., в изданной в Риме на французском языке книге «Грузинская церковь от основания до сегодняшнего дня». По мнению автора, Каска является той же Колхидой. В доказательство он приводит список тубальских, мосохских и каскайских царей. Касков считал колхами и И. Джавахишвили.
Иные предположения высказывали И. Дьяконов, И. Дунаевская и Г. Меликишвили. По мнению последнего, родственные с протохетами (хатами) Кашка-Абешла - это два различных варианта одного и того же племенного названия собирательного значения. Кашками хетты именовали горцев северо-восточной Малой Азии, среди которых, как писал Г. Меликишвили, были предки как абхазо-адыгов, так и грузин.
С 50-60-х годов XX в. особенно интенсивно разрабатывалась теория о южном происхождении абхазов, что было связано с официальным осуждением фундаментального труда П. Ингороква «Гиорги Мерчуле» (Тб., 1954). В нем была обоснована и ранее существовавшая теория о северокавказском происхождении апсуа-абхазов и заселении ими северо-западной части Мегрельского княжества (Одиши) в позднем средневековье. С целью умиротворения недовольного выходом в свет этого труда абхазского общества, а так же по другим политическим мотивам, Президиум Центрального Комитета (ЦК) Компартии СССР (под особым контролем которого находилась историческая наука) постановлением от 10 июля 1956 г. обвинил грузин в попытке ликвидации и ассимиляции национальной культуры абхазов (а также осетин и армян). «Обвинение» признали пленумы ЦК КП Грузии (6-8 августа 1956г.) и Абхазского обкома партии (16 августа 1956г.)1. Осуждение Кремлем несуществовавшего «грузинского шовинизма» и не имевшего места национально-культурного «угнетения» абхазов, открыло путь для утверждения в историографии версий, направленных против теории П.Ингороква, в том числе для концепции о южном происхождении абхазов.
Означенной темы коснулся К. Шакрыл. По его мнению, кашки были предками адыгов, а абешла-абхазов (апсуа). Приблизительно, на рубеже III-II тысячелетий до н.э. они будто бы постепенно двинулись в сторону Кавказа и в I тысячелетии до н.э. достигли территории нынешней Абхазии; по мнению автора, пришлые абхазо-адыгские племена находились на более высокой ступени развития, чем местное население, которому они навязали свой язык и культуру. Вместе с тем, К. Шакрыл ничего не говорит (и не может сказать) о том, в чем выражалось культурное превосходство «пришельцев» из Малой Азии и куда оно делось впоследствии. При этом следует отметить, что археологический материал (другие сведения отсутствуют) не подтверждает радикальных изменений в составе местного населения в I тысячелетии до н.э., или факт его перемещения из Малой Азии в направлении Северного Кавказа.
Теорию о переселении кашко-абешлайских племен из Малой Азии на Кавказ, в том числе и западную Грузию, включая Абхазию, поддерживал и Л.Соловьев. По его мнению, дольмены в Абхазию принесли кашки, хотя он сам же отмечал, что в Причерноморье эти дольмены зафиксированы и до предполагаемого переселения сюда малоазиатских племен. Взгляды Л. Соловьева разделял и З. Анчабадзе. Он утверждал, что формирование абхазского этноса произошло в результате длительного процесса консолидации (начиная с периода неолита и до последних веков предантичной эпохи) в Кавказском Причерноморье аборигенного местного населения и пришедших из Северо-Восточной Малой Азии племен. Впоследствии З. Анчабадзе представил несколько иную точку зрения. По его утверждению, абхазо-адыго-картвельские племена с незапамятных времен занимали западную часть Кавказа и прилегающие районы Малой Азии. Период расцвета так называемой Дольменной культуры (конец III-первая половина II тысячелетия до н.э.), как считал ученый, следует рассматривать, как период складывания древнеабхазского этноса, поскольку именно тогда в основном произошел окончательный распад протоабхазо-адыгского этнического единства. Однако у З. Анчабадзе не имеется убедительных аргументов в пользу проживания в III-II тысячелетии до н.э. в западной Грузии, именно абхазских племен. И по мнению Ш. Иналипа, хато-абхазо-адыгские племена были не пришельцами с юга, а проживали в III-II тысячелетии до н.э. на территории от Северного Кавказа до Малой Азии.
Вопросов этнической истории коснулся и О. Джапаридзе. После распада кавказского культурно-этнического единства (IV-III тысячелетие до н.э.) западную часть Кавказа (включая Абхазию) занимают, как он полагал, хато-абхазо-адыгские племена. Картвельские же племена в это время находятся в западных и центральных районах Закавказья. Выявленную на Западном Кавказе культуру О. Джапаридзе считает абхазо-адыгской. Позиция О. Джапаридзе и поныне остается почти неизменной, хотя не столь уверенной. Теперь он утверждает, что в поздненеолитический период (III тысячелетие до н.э.) предки абхазо-адыгов обитали в Прикубанье, но не исключено их пребывание и в западной Колхиде, где они будто бы проживали по соседству с грузинскими племенами.
Существуют и противоположные взгляды. Переселение кашков из Малой Азии на Западный Кавказ не подтверждается археологическими материалами, в том числе дольменами, которые в Малой Азии не зафиксированы. Следует учитывать и то обстоятельство, что этническая группа кашков и ныне проживает в Иране.
Лингвистические связи абхазо-адыгов с хатами отрицает немецкий ученый А. Каменхубер. Он считает, что попытка генетически увязать между собой хаттский и кавказские языки будет безуспешна ввиду того, что от исчезновения хаттов до письменной фиксации кавказских языков прошло 3000 лет; соответственно, необходимого для научного заключения материала не осталось. Исходя из этого, он отвергает претензии И. Дунаевской, о том, что не ведется изучение структурных и возможных генетических связей между хаттским и абхазо-адыгскими языками; ученый уверен, что имеющиеся в этих языках созвучные слова между собой никак не связаны. Наличие генетической связи между терминами «касаг»-«кашаг» (предки черкесо-адыгов) и кашками, исключает Н. Волкова на том основании, что они упоминаются с интервалом в две тысячи лет. Добавим к этому, что такой же интервал имеется между «абешлами» клинописных текстов и «апшилами» из «Жития Грузии».
Г. Гиоргадзе не считает убедительными аргументами только большой разрыв между терминами во времени и пространстве. По его мнению, более важно то, что для установления идентичности этнонимов «кашаг»-«кашка» недостаточно только фонетическое сходство (которое может быть и случайным). «Каска» хеттских источников созвучна или идентична названий народов различных эпох, живших (порой и ныне живущих) в разных уголках мира (в Камеруне есть племя «каска», в Индии - гашка, в Памфилии- на юге Малой Азии- жили «керкои» и т.д.); Г.Гиоргадзе обращает внимание на то обстоятельство, что «кашаги» у С.–С. Орбелиани объясняется, как «рослый пленник», а у грузинского ученого XV в. Зазы Панаскертели слово «кашки» означает «сок ячменного зерна» (иногда употреблялось и для обозначения пива). Более точно С.–С. Орбелиани дает следующее объяснение: «кашаг - это рослый пленник и ребенок-младенец». Д. Чубинишвили еще более конкретизирует значение этого грузинского слова: «кашаг - это рослый юноша, предназначенный для продажи в рабство». Здесь же для размышления можно отметить, что личная гвардия Чингис-хана называлась «кешигом». Таким образом, утверждения об идентичности слов «кашаг»- «кашка» не имеют твердой основы.
Г. Гиоргадзе изучил этническую принадлежность касков; он не разделил версию об их идентичности с хатами, поскольку эти народы находились на разных ступенях развития; родство касков с абхазо-адыгами автор также не считает убедительно обоснованным из-за отсутствия иных аргументов, кроме созвучия терминов; не имеются, также материалы, подтверждающие факты переселений и перемещений кашков. Первичный анализ имеющихся в хеттских и клинописных текстах каскских топонимов, имен собственных и отдельных слов привел исследователя к выводу, что каски выявляют больше общего с грузинами(мегрело-лазами и сванами), чем с абхазо-адыгами.
Г. Гиоргадзе рассматривает и вопрос об этнической принадлежности племени абешла. В составленных от имени Ассирийского царя Тиглатпаласара I (1115-1077 годы до н.э.) текстах обешла упоминается как вариант «каски». Это должно означать, что и «кашка» клинописных текстов так же является синонимом «абешлы», - считает ученый, и заключает : «Если мы примем данное мнение (что «кашка» и «абешла» синонимы), то «каски» (кашки) хетских и ассирийских источников, а также «абешлайцы» ассирийских текстов (а в конечном счете – и апсилы, в случае отождествления терминов «абешла» и «апсил») являются племенами одного и того же, южноколхидского происхождения».
Путем приведения целого ряда аргументов (неточности в ассирийских текстах, локализация абешлайцев, отсутствие информации о них в хеттских текстах, сравнительно позднее их появление на политической арене и т.д.) Г.Гиоргадзе отрицает идентичность «кашки» и «абешлы» и высказывает предположение, что абешлайцы вместе с кашками и мушками имеют западнокартвельское происхождение; к тому же он называет гипотетической попытку отождествления живших в совершенно разные эпохи и в различных регионах «абешла» - «апсил»-«апсуа», основанную лишь на приблизительной схожести терминов; если допустить такую идентичность, «тогда и апсилов следует признать племенем Колхского (мегрело-лазского) происхождения, поскольку абешлайцев вместе с кашками мы считаем именно таким племенем». Таково авторитетное мнение Г. Гиоргадзе, принципиально отличающееся от выводов других ученых, в том числе Г. Меликишвили. Можно надеяться, что в будущем это мнение будет подкреплено и дополнительными аргументами.
В научной литературе предпринимается попытка обосновать теории переселения предков абхазо-адыгских племен на Западный Кавказ или же – об их первоначальном расселении от Кавказа до Малой Азии, опираясь на современную топонимику западной Грузии. Как уже отмечалось, одним из первых был Н. Марр, который имеющиеся в некоторых регионах западной Грузии (Аджария, Гурия, Сванети, Рача) топонимы приписывал якобы жившим здесь около 5000 лет назад предкам абхазов. В советское время эту концепцию развили Д. Гулия, С. Джанашиа, И. Джавахишвили и др. На основании названий рек и личных имен с «абхазо-черкесской этимологией» Д. Гулия, как уже отмечалось, объявил весь Западный Кавказ, Армению и Турцию исторической территорией предков абхазского народа.
В публикации С.Джанашиа «Черкесский (адыгский) элемент в топонимике Грузии» (1933 г.) на основании анализа «негрузинских» названий (Акампс, Супса, Агидаква, Ачква, Малтаква, Бобоквати, Береква и т.д.) сделан вывод: «На определенной части территории Грузии наличие черкесской топонимики следует считать безусловно подтвержденным… А это является следом проживания здесь в древности черкесского населения». То же мнение высказал И. Джавахишвили. Гидронимы с окончанием «пс» он признал только черкесскими, а с окончанием «пш» - кабардинскими. Окончания же «ква» - «куара» приписал исключительно абхазам. Он же, в сообщении, прочитанном на заседании Академии Наук СССР в 1939г., на основании того, что по черкесски «ква» означает «сын», объявил об адыгейском происхождении таких грузинских фамилий, как Ингоро-ква, Чану-ква-дзе, Геле-ква. Кроме того, он признал адыгскими такие топонимы в западной Грузии, как «Хопа» и «Синоп».
Название села Бжиневи (Харагаульский район) было объяснено на черкесском языке (означает «чеснок»). Итак, заключает И. Джавахишвили, в доисторическую эпоху адыгейские племена должны были жить в Западном Кавказе на территории Грузии исторической эпохи.
Ономастика, включающая элементы пс-, пш-, ква-, по целому ряду причин не может считаться следом предков черкесо-адыгов. Во- первых, приведенные топонимы имеют латинское, греческое и грузинское происхождение, на что обращал внимание и сам И. Джавахишвили; во-вторых, часть этих топонимов явно принадлежат не периоду 3-5 тысячной давности, когда западную Грузию якобы занимали предки адыгов, а позднеантичной или, возможно, раннесредневековой эпохе, когда на лежащей к югу от р.Риони почти необитаемой территории (нынешняя Гурия, часть Имерети и Аджарии) вновь утверждается грузинское население; другая часть топонимов вообще не упоминается в исторических источниках. На необходимость датировки географических названий, считающихся следами пребывания в западной Грузии черкесо-адыгов, совершенно справедливо заострила внимание и М.Инадзе; в-третьих, аналогичные топонимы в большом количестве встречаются как в Грузии, так и на Евразийском и Африканском континентах; слова, включающие компоненты ква (куа), пс-пш также в достаточном количестве имеются в различных языках, в том числе в грузинском; в - четвертых, невероятно, что приблизительно 3-5 тысяч лет назад предки абхазо-адыгов имели в Грузии села, названия которых в неизменном виде сохранились до наших дней. То же самое относится и к гидронимам, тем более - к фамилиям, формирование которых гораздо более позднее явление (VIII-IX века н.э. и последующий период); в пятых, невозможно представить, что ономастику, включающую элементы пс-пш-ква предки абхазо-адыгов оставили на той территории, которую в ту далекую эпоху будто бы прошли, двигаясь на север (или же временно занимали), в то время, как подобные названия соответствующего древнего периода не сохранились в регионах их постоянного (по мнению сепаратистской историографии) проживания – Малой Азии и собственно Абхазии, а также в районах расположенных к северо-западу от нее. Получается, что топонимика, отдельными авторами объявленная адыгейской или черкесской, в отдаленном прошлом существовала везде, кроме нынешней территории Абхазии. Впервые название, включающее комплекс «пс» встречается на Северо-Западном Кавказе у Клавдия Птолемея (Iв. н.э.). Это - город Ампсалида, распологавшийся на берегу р. Шахэ, возле мыса Головина. Анонимный автор Vв., также вне границ нынешней Абхазии называет «Никопсию» (бывшую «Старую Лазику», находившуюся к северо-западу от нынешнего Туапсе), «Псахапсий» (река возле г.Никопсиа) и «Топсиду» (р.Туапсе)6. Предположительно, эти латинские, греческие и грузинские названия усвоили обосновавшиеся возле Никопсии к V веку джики и другие народы Северного Кавказа. Невозможно, чтобы было наоборот – чтобы, например, комплекс «ква» вошла во многие языки мира из апсуа-абхазского, который был бесписьменным вплоть до рубежа XIX-XX веков.
Так или иначе, версия о проживании в западной Грузии в доисторические времена абхазо- адыгских племен безосновательна. Акад. С. Джанашиа, выработавший новую теорию этногенеза грузин, фактически сам отверг её. Проживание предков абхазо- адыгских племен в западной Грузии «само по себе весьма сомнительным» считает и Н.Ломоури. Указанное мнение отвергнуто и современным языковедением. Древнегреческие мифы и другие материалы, содержащие более или менее заслуживающие доверия сведения о населении западной Грузии (включая Абхазию) доисторического периода, как уже отмечалось, фиксируют здесь только предков грузин и грузинское государство.
Предполагают, что в конце VIII в. до н.э. двинувшиеся из Северного Кавказа на юг киммерийцы прошли территорию Колхидского царства и якобы нанесли ему тяжелый удар. Как отмечает О.Лордкипанидзе, если действительно имело место разрушительное киммерийское нашествие, то, наверное, пострадала только юго-восточная часть Колхиды. Т.Берадзе также не согласен с мнением о прекращении существования Колхидского царства в последней четверти VIII в. и полагает, что возможное нашествие киммерийцев не имело катастрофических последствий; в противном случае, данный факт отразился бы в археологических материалах  и в греко-армянской письменной традиции. Следует отметить, что прямых или косвенных данных для других предположений, а именно - о полном разрушении киммерийцами Колхидского царства, вторжении на его территорию соседних горцев и их утверждении здесь, приостановке процесса национальной консолидации грузинского народа и воцарении партикулярных тенденций, изменений «баланса сил» и т.д. – не существует. Если науке даже точно не известно, действительно ли киммерийцы прошли через восточное Причерноморье и на самом ли деле нанесли они удар по северо-западной Колхиде, тогда все дальнейшие рассуждения о негативных последствиях этого «удара» теряют всякий смысл. Гораздо больше оснований имеется для других предположений: Колхидское царство было на вершине своего могущества именно с VIII в. (разгром и захват Диаохи и т.д.).
С этого времени начинается и в дальнейшем все более интенсивно протекает процесс греческой колонизации побережья Черного моря, что повлияло на последующее развитие политических процессов. Вполне правомерно мнение М.Лордкипанидзе о существовании непрерывной линии истории Грузинского государства. Эта непрерывность грузинской государственности подтверждается и периодизацией Т. Микеладзе, согласно которой с XIII в. до н.э. до середины VI в. до н.э. продолжается первый период существования Колхидского царства. Ученый называет его «периодом древнего царства»; после этого начинается и продолжается до Iв. до н.э. новый период «среднего царства», сменившийся, по мнению автора, периодом «нового царства» (I-IV века).

Автор статии - Авторский коллектив: Джемал Гамахария (руководитель проекта), Лиа Ахаладзе, Малхаз Барамидзе, Саломе Бахия-Окруашвили, Тамаз Берадзе, Лиа Битадзе, Мераб Геджуа, Ираклий Геленава, Теймураз Гванцеладзе, Бадри Гогия, Гуранда Пхакадзе, Резо Хвистани, Бежан Хорава, Дазмир Джоджуа;
Материал взят из книги – «Абхазия с древнейших времен до наших дней». Изд-во Интелекти, Тбилиси, 2009 г.